Конспект

— Конечно, не легче. Да и город будет развиваться в загазованном районе — в Успеновке. Знаете что? Давайте обсудим этот вопрос в нашей областной инспекции.

— Пожалуйста.

— Я договорюсь и вам позвоню.

17.

У входа в облисполком стояли несколько групп из двух-трех человек и Кудсяров, говоривший с невысоким плотным человеком лет сорока. Увидев меня, Андрей Дмитриевич улыбнулся, закивал мне, чтобы я подошел, и представил меня своему собеседнику.

— Очень приятно видеть в нашем городе еще одного архитектора, очень приятно, — сказал собеседник Кудсярова, пожимая мне руку. — Коваль Дмитрий Игнатьевич.

— Заместитель председателя Червоноказачинского горисполкома, — добавил Кудсяров и продолжил прерванный разговор. — Вы же только что слышали, что нам сначала надо съездить в Гелиополь и Обильненск. Вернемся и сразу к вам.

— Понимаете, если промолчал, когда вам дали это поручение, это не значит, что в Червоноказачинске нет неотложных дел, — сказал Коваль, и у него появилась какая-то странная робкая улыбка, как если бы он был в чем-то виноват и просил извинения. — А обязательно ехать вам вдвоем? Может быть, один из вас поедет, а другой займется нашими делами?

— Ну, хорошо, — ответил Андрей Дмитриевич и вздохнул. — Так и сделаем: один из нас поедет, другой останется. Давайте договоримся о встрече.

— Откладывать не будем. Прошу завтра ко мне между девятью и половиной десятого. Нет возражений?

— Возражений нет.

— Договорились. До завтра! — Коваль пожал нам руки, перешел улицу и скрылся за углом. Там в маленьком двухэтажном доме находился горисполком.

— Ну, держитесь, Петр Григорьевич. Работа наваливается, а эпохе «Мы с Тамарой ходим парой», по всему, приходит конец. Так что вы узнали в санитарной инспекции?

— Что ж тут стоять! Пошли в наш кабинет?

— Правильно, пошли. Пошли мы в ближайший сквер, который против Меркурия.

— Андрей Дмитриевич! А что за поездка в Гелиополь и Обильненск?

— Давайте по порядку, сначала вы, потом я. Так что собой представляет главный санитарный врач города? – Кудсяров вдруг засмеялся.

— Чему вы?

— Вспомнил Зощенко: женщина — зубная врач. Так что вам рассказала женщина — санитарная врач?

По ходу моего рассказа Андрей Дмитриевич его комментировал.

— Загазовывался? Пожалуй, это точнее. Признаюсь, не ожидал, что город загазовывался так сильно. Ну, конечно: сейчас мы дышим свежим воздухом. А каково тут дышать, когда работают все заводы?

По поводу того, что мы не открыли Америку, предложив площадку между станциями Скели и Байрачная, он сказал:

— Первый вариант — от Бога, это верно. Значит, отклонили по военно-стратегическим соображениям? Дело серьезное. Нет, вы, конечно, правы: война идет к концу, да и современная военная техника разрушит заводы на любом берегу. Какое уж тут военно-стратегическое значение? Но все равно — дело серьезное: решение о размещении заводов принял, конечно, Сталин, и без него никто это решение пересматривать не будет. Вопрос в том, решатся ли Сталину доложить и сумеют ли хорошо обосновать. Обосновать — это задача наша совместно с санитарной инспекцией. А интересно: неужели Кармазь знал об этом варианте, а нам не сказал? Как вы думаете?

— Думаю, что знал. Он из тех, которые все знают, но помалкивают. Мне стало казаться, что Андрей Дмитриевич чем-то возбужден, даже глаза его поблескивали.

— Вы недолюбливаете Андрея Ильича? – спросил Андрей Дмитриевич.

— Нет, почему же? Правда, он малообразован, с ленцой, себе на уме, для солидности иногда малость важничает, понимает, что занимаемая им должность — предел его карьеры и не будет ею рисковать — все это так. Но он добродушен, даже отзывчив, если это ему мало что стоит, а главное — не лжив, не причиняет другим зла и, — я почему-то уверен, — не способен на доносы, а это, согласитесь, в наше время много значит.

— Да, это верно. Но, смотрите, какую вы ему закатили характеристику!

— Какую?

— Да, по-моему — исчерпывающую. Но Бог с ним! Сегодня, Петр Григорьевич, меня утвердили начальником областного отдела.

— Наконец-то! Надеюсь, без осложнений? Процедура была долгая?

— Без осложнений. Процедура была недолгая: рассматривали много вопросов и торопились. Председатель исполкома меня представил и сказал, что я рекомендован на эту должность Управлением по делам архитектуры при Совнаркоме Украины. Я вкратце рассказал о задачах нашего отдела. Пользуясь тем, что я здесь человек новый, а им некогда, я ограничился общими соображениями, ну, может быть немного шире, чем в письме Калинина, и не конкретизировал эти задачи применительно к местным условиям. Все еще впереди. Я и в Киеве хорошо понимал, какую ответственность на себя беру, соглашаясь возглавлять областной отдел, а тут вдруг почувствовал какая это огромная ответственность! А взглянул на окружающих и как-то сразу ясно увидел, — по выражению лиц, что ли, — что у каждого из них, начиная с председателя, свои заботы, и наши задачи их не трогают. И меня на мгновение вдруг охватил такой страх, какого я и на фронте не испытывал. Трудно нам придется. Не боитесь?