Конспираторы

— В таком случае, если я лгу, это истинная правда, — парирует Джонатан, открывая дверь подъезда. Его голос эхом разносится в холле: — Я инженер в компании «Хэвенс», авеню Гранд-Арме, двести сорок. Наша фирма занимается программным обеспечением. Мы на первом месте во Франции и на третьем в Европе. Если хотите проверить, позвоните ноль — восемьсот один — восемьсот два — ноль три. Можете также зайти на сайт компании в Интернете www.heavens.fr. Вы найдете там мою фотографию и даже дату рождения. — Не дожидаясь ее комментариев, Джонатан сам переходит в наступление: — А вы? Чем занимаетесь вы?

— У меня в общем-то нет профессии, — беспечно бросает она. — Так, перебиваюсь, даю уроки китайского детям и обучаю боевым искусствам взрослых.

— Нет профессии? Я вам не верю, судя по вашему виду, вы должны заниматься серьезным делом. — И Джонатан добавляет развязным тоном: — Почему бы не шпионажем в пользу Китая?

Вся подобравшись, она быстро отвечает:

— Иностранцы всегда возбуждают подозрения. Зачем оставлять привычную жизнь и рисковать, устремляясь в другую, где все чуждо и незнакомо? Чего они ищут, что им понадобилось во Франции? Я правильно поняла вашу мысль?

Джонатан доволен: ему удалось рассердить ее.

— В вас столько очарования, — оправдывается он.

Она отвечает холодно:

— Спасибо за комплимент.

Двери лифта медленно раздвигаются и закрываются вновь. Тесная кабина наполняется ледяной сыростью Люксембургского сада, пропитавшей их одежду. Прислонившись к зеркалу, чтобы не соприкасаться с Джонатаном, Аямэй смотрит в пол. Его ноздри вдруг ощущают манящий запах женщины. С высоты своих метра девяноста он заново открывает черты, поначалу казавшиеся ему чересчур жесткими. Его больше не смущает ее орлиный нос. Наоборот, он словно одухотворяет густые брови, полные губы, глаза в обрамлении черных ресниц: вокруг этого горделиво изогнутого выступа черты лица выглядят на редкость чувственно.

Поверх ее головы Джонатан бросает взгляд на собственное отражение в зеркале. Коротко стриженные светлые вьющиеся волосы, щеки, подернутые утренней щетиной, голубые мечтательные глаза. Он сам себе улыбается. Кто устоит перед этой улыбкой — невинной, восторженной и победной?

— Отгадайте загадку, если вы такая умная, — говорит он, точно высчитав, сколько времени осталось до его этажа.

Она вскидывает голову. Под неоновым светом он читает морщинки и крошечные трещинки на ее губах, словно карту мира. Лифт, вздрогнув, останавливается. На панели горит цифра 4, металлические двери начинают раздвигаться. Джонатан придерживает их рукой. И загадывает свою загадку, пристально глядя объекту прямо в глаза:

— Супруги-американцы усыновили ребенка из сиротского приюта в предместье Парижа и увезли его в Калифорнию. Кем он, по-вашему, будет?

— Французом в Америке и американцем в Париже, — невозмутимо отвечает она.

— Браво! Вы заслужили континентальный завтрак.

Она как будто колеблется.

— Соглашайтесь. Вам же до смерти хочется меня разоблачить.

Поворачивается ключ в замке.

Дверь открывается перед ним.

Дверь захлопывается за ней.

* * *

Аямэй направляется прямо к окну.

— В первый раз я вижу его с этой высоты, над самыми деревьями. — Она закрывает глаза. — Здесь сразу погружаешься в листву — и в бесконечность. Он великолепен, ваш Люксембургский сад, настоящий лес!

— Спасибо, — с гордостью отвечает Джонатан.

Открыв глаза, она с восхищением всматривается в сад.

— Вон фонтан Медичи… А этот каштан видите? Там я даю уроки каждое утро.

— Я знаю. Я купил бинокль, чтобы наблюдать за птицами. И увидел вас. Вот, посмотрите.

— Надеюсь, я вас не разочаровала.

— Вы меня заворожили! Стоит вам поднять меч, вы превращаетесь в змею, пантеру, орлицу. В существо звериной породы — гибкое, легкое, опасное.

— Умеете вы льстить, — бросает она, не отрывая глаз от бинокля.

— Лжец, льстец — неужто мужчина так гнусен?

Она возвращает ему бинокль, смотрит пристально, улыбается.

— А как по-вашему? Что вы думаете о мужчинах?

Он уходит от ответа:

— Поговорим лучше о вас. Чем больше вы молчите, тем больше себя выдаете. У вас есть своя история, есть прошлое. От вас веет чем-то необычным.

— Я… шпионка.

— Действительно. Я и забыл.

Ничего не поделаешь, она хорошо защищается. Надо пересматривать тактику, и Джонатан меняет тему:

— Пойдемте, я покажу вам квартиру… Здесь моя спальня.

— В нашем доме отлично работают камины. Я дам вам телефон трубочиста.

— У меня здесь три камина, я хочу затопить их как можно скорее… А это что-то вроде кладовки. Пока здесь жуткий кавардак. Я устрою в ней библиотеку. Видите Эйфелеву башню?

— Скоро распустятся листья на каштанах, и вам ее не будет видно. Придется подниматься ко мне.

— Неужели надо так долго ждать? Я имею в виду, чтобы посмотреть на вашу Эйфелеву башню?

Она отводит глаза.

— Это вы? Можно?

Она смотрит на стопку фотографий, которые Джонатан оставил на письменном столе, готовясь к этому «визиту экспромтом». Он стоит во весь рост на доске для серфинга — бронзовый торс, стальные мускулы, — скользя по длинному гребню волны.

— Это прошлым летом на Бали.

— Как красиво!

— Спасибо.