Константин. Балтийский ястреб

— Упокой, Господи, новопреставленных рабов твоих! — все присутствующие сняли фуражки и, за исключением лютеранина Мофета, перекрестились.

— Узнайте, остались ли у погибших родные?

— Слушаюсь!

— Как трофей?

— Толком осмотреть еще времени не было, но хорош!

— Значит, сейчас и посмотрим…

Детальное знакомство все же пришлось отложить. Сигнальщики донесли о появлении дымов на горизонте, и я решил, что пора и честь знать. Впоследствии выяснилось, что это решение, возможно, сохранило мне жизнь. Впрочем, обо всем по порядку.

Поскольку самая мощная машина была у моего флагмана, именно он взял на буксир потерявший ход «Валориус». Следом «Грета» потащила «Осетра», а оставшиеся боеспособными канонерки прикрывали наше триумфальное отступление.

Стоит ли говорить, что появление на рейде трофея вызвало настоящую бурю восторга. Палили пушки, играл оркестр, моряки и немногочисленные местные жители кричали ура и «в воздух чепчики бросали»!

Уцелевших в сражении англичан сначала заперли в трюме, а потом поспешили убрать с захваченного корабля. Мало ли что им взбредет в голову? Тела погибших, включая пост-капитана Бакла, также отправили на берег для панихиды и предания земле. Благо, среди уцелевших оказался капеллан отец Баркли. Иначе не представляю, где бы мы им искали англиканского священника.

А затем я решил, что пришло время лично осмотреть захваченный фрегат, и приказал спустить шлюпку. На нашу беду, среди довольно многочисленных спасательных средств «Рюрика» была одна, сделанная «по американскому образцу». Говорили, что она обладает совершенно замечательным ходом и изумительной поворотливостью, но случая испытать до сих пор не было. И вот ее-то князь Голицын и приказал приготовить для нас.

Разумеется, ваш покорный слуга был не единственным желающим осмотреть «Валориус». Со мной отправились адмирал Мофет, оба моих адъютанта, то есть Платон Лисянский и сам князь Евгений Голицын, а также флаг-офицер Федор Юшков. В общем, компания подобралась немаленькая, а в придачу к ним гребцы и командовавший шлюпкой унтер.

— Довольно, господа! — крикнул я, заметив, что наше утлое суденышко перегружено, и мы отправились в плавание.

К несчастью, ветер усилился, поднялась волна, и скоро мы начали черпать воду бортом. Дальнейшее вспоминается какими-то отрывками. Потерявшая от налетевшей волны остойчивость шлюпка перевернулась, и мы оказались в воде. Усердно работая ногами и одной рукой, пытаюсь плыть, второй держа за шиворот Мофета. Тот, в свою очередь, орет благим матом, отчего время от времени хлебает морскую водицу.

К счастью, наше бедственное положение было тут же замечено, и со всех сторон к месту крушения направились шлюпки, катера и ялики. Скоро нас всех выловили из воды и доставили на ближайший корабль. То есть, на «Валориус». [1]

— Где этот, мать его за ногу через коромысло, Голицын? — заорал, оказавшись на палубе. — Я этому гребаному экспериментатору сейчас задницу-то развальцую! Нашел время, в бога душу мать и царицу небесную с поворотом!

— Не видно, — хмуро отозвался Юшков. — Может, на другой шлюпке?

— Слава Богу, мы живы, — простонал совершенно обессилевший Мофет.

— Хорошо хоть пленников убрали, — сплюнул я, сообразив, что расправа откладывается. — А то бы позора не обобрались. Это же надо, чуть в гавани не утонуть.

— Боюсь, в этом нам не повезло, — хмыкнул флаг-капитан, показывая на рыжеусого английского офицера, с интересом поглядывающего на нас.

— Возьмите, сэр, — неожиданно предложил тот и протянул нам свою фляжку. — Вода сегодня довольно холодная!

Внутри оказался обжигающе крепкий ром, который я с удовольствием отхлебнул. Внутри сразу же потеплело.

— Благодарю, мистер…

— Лейтенант-коммандер Кэррингтон! К вашим услугам…

— Великий князь Константин Николаевич.

— О! Знакомство с вами большая честь!

— Вы командовали «Валориусом»?

— После гибели пост-кэптена Бакла!

— Вы храбро сражались.

— Боюсь, что нет, сэр, — с неожиданной твердостью ответил офицер. — Иначе эта встреча просто не состоялась бы. В нашей команде было слишком много новичков, умеющих только дуть пиво в портовых пабах, да тискать шлюх. Когда ваши артиллеристы начали гвоздить наш бедный фрегат, они стали паниковать, а после того, как разбили колесо, превратились в стадо. Ей богу, жаль, что вы не потопили нас. Никто не стал бы горевать о столь никчемных созданиях!

— Вы слишком строги к себе. Я буду иметь честь писать лорду Нейпиру об этом, но при одном условии… Если вы пообещаете никому не рассказывать о случившемся со мной и моими офицерами конфузе. Не хочется оказаться посмешищем в день триумфа…

— Слово джентльмена! — тут же поклялся британец, но по его хитрой роже было видно, что врет.

— Черт с вами! Окажите мне еще одну любезность, покажите, как тут у вас все устроено.