Константин. Балтийский ястреб

— Ваше сиятельство! — обратился к Вадбольскому матрос Воробьев. — Дозвольте к уцелевшему боту сплавать?

— Зачем? — поморщился князь, которому в этот момент перевязывали руку.

— Как же, — удивился нижний чин. — Какой ни есть, а трофей! Авось там что дельное сыщется. Да те же штуцера. Я слыхал, их его императорское высочество оченно ценят!

— И то верно, — поддержал его прокопчённый до черноты пороховой гарью и все равно весело скалящий белые зубы Тыртов. — Британцы с французами еще никуда не ушли, так что винтовки могут нам еще понадобиться. А уж если мы захватим вражеский паровой катер, то без награды нас точно не оставят.

— Вот оно что, — ухмыльнулся командир. — Сереженька, станешь адмиралом, не забудь про меня многогрешного. Не оставь прозябать без протекции…

— Да ну тебя, Мишка! — насупился гардемарин. — Кто еще кому протекцию оказывать будет…

— Ладно тебе, — примирительно улыбнулся князь. — Кажется, меня сильно зацепило. Так что будь готов принять командование. А кожуховый бот нам и впрямь не помешает. Всякое ведь может статься…

Не став заканчивать свою мысль, Вадбольский отдал рулевому приказ подвести лодку как можно ближе к потенциальному трофею. Вызвавшийся добровольцем Воробьев широко перекрестился, после чего сиганул в воду и через пару минут уже подтягивался через борт дрейфующего на волнах бота.

Оказавшись на борту, матрос воровато обернулся. В ушах все еще звучало напутствие скорого на расправу лейтенанта — смотри, чтобы без мародерства! Не то…

— Как бы не так! — пробурчал моряк, наскоро обшаривая убитых французов.

Добычу трудно было назвать богатой, но несколько серебряных монет и пара вполне приличных табакерок стали его добычей. Раздумывая, где бы их припрятать, он нагнулся к машине.

— Что ты там телишься? — гаркнул на весь плес Ермаков.

— Чичас, Семен Васильевич, — начал отвечать матрос, но застыл как громом пораженный.

Из маленького закутка рядом с машиной на него смотрел ствол револьвера. Держал оружие совсем молодой человек, можно сказать, мальчик. Довольно стройный, скорее даже худощавый, с тонкими аристократическими чертами лица и длинными вьющимися волосами каштанового цвета, он с ужасом взирал на насквозь промокшего русского и пытался спустить курок.

— Ты это, барчук, брось игрушку! — искренне посоветовал ему Воробьев.

— Мерде, — выдавил из себя незнакомец, у которого никак не получалось выстрелить.

Русский матрос, разумеется, не знал по-французски ни слова. Да и не очень интересовался смыслом сказанного ему. И так понятно, что ничего хорошего. Поэтому, как только понял, что стрелять тот не станет, коротко, без замаха ударил француза под ложечку, а когда он упал, отобрал револьвер и разбил рукоятью мальчишке голову. После чего тщательно вытер свой трофей от крови.

— Это вам, ваше благородие! — преподнёс он его Тыртову, при возвращении на канонерку.

— Ух ты, Лефоше! — обрадовался гардемарин. — Ты где его взял?

— Так в трюме бота валялся. Хозяина поди убило, вот он его и обронил.

— Ну, спасибо, братец!

— Не за что, Сергей Петрович. Нам, наоборот, очень приятственно вам подарок сделать! От всей, так сказать, души!

— Вот ферт! — восхищенно воскликнул кто-то из молодых матросов, наблюдая за Воробьевым.

— А тебе, дурню, кто мешал отличиться? — усмехнулся в густые бакенбарды Ермаков. — Чем зенки пялить, лучше бы пушку чистил.

— Так ее ж разбило? — широко распахнул наивные глаза моряк.

— И что теперь чистить не надо⁈ — вызверился на бестолкового подчиненного квартирмейстер.

Дождавшись ночи, русские моряки сумели ускользнуть из ловушки, таща за собой на буксире захваченный паровик. Узнав о проявленной экипажем «Балагура» лихости, государь лично распорядился наградить князя Вадбольского орденом Святого Георгия, а принявшего после его ранения команду гардемарина Тыртова произвести в чин мичмана и пожаловал «Клюквой». Так на офицерском жаргоне именовался темляк ордена Святой Анны — первая боевая награда офицера.

Не остался без награды и Воробьев, получивший по ходатайству Сережи Тыртова крест. Еще пять по традиции нижние чины распределили между собой жребием. Кроме того, попавший в госпиталь Вадбольский на прощание распорядился выдать каждому строевому матросу и кочегару по рублю из своих личных средств.

[1] Георгиевские кавалеры освобождались от телесных наказаний.

[2] Стройников С. М. — командир фрегата «Рафаил», сдавшийся туркам.

Глава 26

Как и следовало ожидать, к моему приезду дела в Кронштадте если и не наладились, то, по крайней мере, перестали ухудшаться. Почувствовавшие запах жареного командиры поспешили привести свои корабли в порядок, а подчиненных — в чувство. Кроме того, доклад как обычно начали с успехов, очевидно надеясь, что до неудач может и не дойти. Вот, ей богу, странные люди! Ведь знают, что без фитиля никого не отпущу, но все равно пытаются хитрить!