Константин Киба. Дилогия (СИ)

Это не совсем правда. Точнее — совсем неправда. Жить я хочу. И очень люблю. Но им этого знать не надо. На самом деле, если бы там оказался настоящий дворецкий, то я бы подстроил его самоубийство. И выйти на меня было бы непросто. Единственное, ситуацию усложнило то, что меня застукала тень в комнате с дворецким. Объяснить потом, что я там делал перед его смертью было бы сложно.

Хидан не перебивает меня, слушает очень внимательно.

— Зачем тебе все это?

Искренне удивляюсь:

— В каком смысле? Конечно же ради носков, Мацуо-сама, — дёргаю я ногой и шевелю пальцами на ней.

Хидан и Акане непроизвольно смотрят вниз.

Нет, ну, конечно, не все так печально с моей мотивацией. Планы у меня далекоидущие. В этом мире все вертится вокруг денег, которых у меня нет от слова вообще. И это первое, чего я должен достичь. До этого я заставлял себя не думать, как это у первого хранителя даже носков нет незаштопанных, и что он ест свой хлеб за счет женщины.

Серьезно, я пришел в дом Акане с заштопанными носками. От меня не скрылась усмешка Сэма, когда я снял обувь.

Мне нужно начать новую жизнь. И я не высокомерен. Могу начать и с носков. Я далеко не всегда был хранителем. Я добился этого тяжелым трудом и дисциплиной.

И все это только начало. Деньги в этом мире не самый решающий фактор. Я должен пробудить сумму. Без нее в клан не возьмут, а значит я навсегда останусь просто богатым беляком.

Без клана тут можно забыть о дальнейшем росте. Возможности, которые открываются членам кланов в корне отличаются от возможностей любого влиятельного лишенного суммы беляка.

И опять же, в клан не вступить забитому школьнику, будто он хоть десять раз пробужденным. Нужно показать себя. Вот хоть тот же Сева — он хочет пробудить сумму, чтобы найти хорошую работу. Потому что он понимает, что со своим статусом в школе, его даже воспитателем детишек в Амарэ не возьмут. Нет, такой путь не для меня. Не для того я столько пережил, чтобы сейчас тлеть и размениваться по мелочам. Если уж начинаю новую жизнь в новом мире, то буду гореть, а не тлеть десятки лет. Идти по старой дорожке становления я больше не собираюсь.

Но начну я все-таки с носков.

Хидан поднимает на меня тяжелый взгляд, я продолжаю:

— А еще ради брендового пиджака и брюк, а не протертых джинс. Мне нужно достойное дело, за которое я буду получать достойные деньги. А там дальше посмотрим…

Акане выпучивает на меня глаза. А вот ее отец намного лучше контролирует свои эмоции:

— И ты считаешь, что раз убил шпиона в моем доме, то я тебе резко стану благодарным? Ты не доложил мне. Как змея, крался ночью по моему дому. Обманул моих воинов. Мы могли бы допросить его. Скармливать ему дезинформацию. Проследить!

Последнее слово Хидан чуть ли не кричит. Его голос сильно отдаётся по вискам. Снова начинает тошнить. Хм, еще я не отказался бы опустошить мочевой пузырь.

— Ну, во-первых, я его не убил. Он сам откусил себе язык, как только смог это сделать. И если бы я пришел к вам со словами «ваш дворецкий крыса, потому что кланяется кривовато, а на пиджаке белый волосок, то как бы вы отреагировали», Мацуо-сама?

Вижу по его лицу, что Хидан меня понимает. Какая-то бесклановая чернь рассказывает главе влиятельной семьи из клана Джунсиначи, что его доверенное лицо — крыса. Меня бы выдрали розгами и выкинули из дома.

Ох, все мышцы болят. Но не от ран, а от ночных приключений. Это кажется только, что красться легко. Нужно находиться в постоянном напряжении. А для такого тела это большая нагрузка. Еще и воспоминания о тесных приключениях со стариком вызывают тошноту.

Замечательно, первый хранитель. Самое время об этом подумать.

— Что ты у него спрашивал? Ты записал ваш разговор на телефон? Кто его заслал?

Качаю головой.

— С вашего позволения, я набью себе цену, до того, как вы услышите запись нашей с ним… милой беседы. Просто хочу сказать, что если бы не я, он мог бы еще долго сливать информацию на сторону. Уверен, вы с достоинством и честью мудрого человека оцените то, что я сделал для вашей семьи, Мацуо-сама.

Слегка кланяюсь.

Твоего ж ящера за хвост. Как же холодно. Уже пяток на каменном полу не чувствую. Всеми силами стараюсь не трястись. Вижу, как Хидан напрягается. Очень сильно напрягается.

— Т… ты…

— Ото-сама, — неожиданно подает голос Акане.

— Знаю, дочь моя. Знаю.

И я знаю. Долг крови, чести. Или что-то подобное. Очень полезная вещь. Особенно для тех, кто этим умеет пользоваться. Для таких, как я.

Заходит мужчина в черном, отдает мой телефон Хидану. Тот недолго ковыряется в нем, включает последнюю запись. Я там немного удалил лишнего, оставил только самое интересное.

Слышится тихий… хриплый голос дворецкого. Хидану приходится прислонить телефон к уху, но я все слышу прекрасно.

— Нет… нет… не надо… больше не надо… умоляю… прошу…

Хидан вздергивает кустистые брови, ставит на паузу:

— Как?

Смотрю ему в глаза и сдерживаю мочевой пузырь. Второе намного сложнее.

— Что как?

— Он — филзели. Развязать им язык почти невозможно.

Улыбаюсь посиневшими губами:

— Могу научить. За достойную оплату, конечно же.

Акане не выдерживает:

— Киба-кун, ты… предлагаешь?..