Константин, последний византийский император

В тот же день происходил прием в просторной палатке султана. Посольство от нового короля венгерского Владислава было принято в торжественной обстановке. По правилам турецкого этикета, послу не дозволялось прямо обращаться к султану насчет предмета его миссии, но после аудиенции он имел свидание с великим визирем, в присутствии двух пашей. Посол сделал официальное сообщение о восшествии на престол короля Владислава и выразил дружеское желание, чтобы султан увел свои войска из-под Константинополя, так как в противном случае Венгрия не может не примкнуть к лиге, образованной папой против турок. Если великий визирь не знал раньше того факта, что венецианская эскадра на пути в Константинополь, то услышал об этом теперь от венгерского посла.

Немедленно после этого свидания в турецком лагере разнеслись очень тревожные вести. Ходил слух, что венгерский посол привез объявление войны и что «грозный белый рыцарь, воевода Янко» (так турки прозвали Яна Гуниади) уже переправился через Дунай с большой армией и идет на Адрианополь, между тем как могущественный «латинский флот» не далек от Дарданеллов. Францез говорит, что собственные агенты Халила пытались возбудить встревоженных солдат против неопытного, молодого султана, благодаря беспечности которого их прекрасная, но ныне почти истощенная армия может очутиться меж трех огней.

В этот вечер снова турецкий лагерь сиял огнями. Но хотя большие барабаны били еще громче, а зурны взвизгивали еще пронзительнее, однако беседы вокруг многочисленных огней были невеселые. Сам султан, по словам Францеза, провел ночь тревожно. Поручение, переданное венгерским послом, известия о приближающемся флоте, неудовольствие среди солдат — все это не давало ему заснуть. Неизвестность насчет решений большого военного совета, созванного им на следующее утро, одна эта неизвестность способна была причинить бессонницу человеку даже менее честолюбивому, чем султан Магомет.

27-го мая. Совет собрался в собственном шатре падишаха. Все чувствовали, что наступает кризис.

Халил-паша изложил перед султаном и советом свой взгляд на дела. Нельзя не пожалеть этого старика, очутившегося в таком странном положении. Он хорошо знал, что окружен завистливыми и недоверчивыми людьми, зорко подстерегавшими малейший ложный шаг визиря, которого они уже прозвали «гяур-иолдаш». Все же Халил не был изменником. Он искренно верил и имел мужество высказывать, что риск больше, чем шансы на успех. Как старый, верный слуга оттоманского престола, он откровенно выражал свои опасения, не заботясь о том, каковы будут последствия для него самого.

Халил заявил, что согласно полученным им известиям, вся Европа подымается на помощь Константинополю. Раз союзные франки достигнут города, они не удовольствуются тем, чтобы прогнать турок из-под стен столицы, но весьма вероятно выгонят их совсем из Европы. Постоянные попытки овладеть Константинополем только приносили усиливающийся для турок риск потерять все европейские провинции, завоеванные их предками. «Я часто говорил вашему величеству, — добавил великий визирь в заключение, — о вероятном исходе этого предприятия. Я указал даже на риск, которому вы подвергаетесь; но вы не обращали внимания на мой совет. Теперь я в последний раз осмеливаюсь умолять вас: снимите осаду, иначе нас постигнут величайшие беды!» Халил говорил с большим смирением, но с решимостью. Его согбенная фигура, седая борода, изможденное заботами лицо и серьезные темные глаза, — все это было олицетворением заботливого, мудрого государственного человека, желающего верно служить своей родине. В эту минуту, по крайней мере, султан не заподозрил честности своего старого слуги, и его усердие видимо произвело на него сильное впечатление.

Заган-паша сознавал великую важность момента. Отступить из-под Константинополя означало удаление от двора, если не шелковый шнурок для него самого и его друзей, поощрявших султана предпринять осаду. Независимо от этих личных соображений, Заган был человеком с сильной, непоколебимой волей, знакомый с истинным положением дел не только на Балканском полуострове, но и во всей Европе.