Константин Романенко

Партийная пропаганда хрущевского периода не оспаривала этой мысли. Она передергивала ее, утверждая, что Ленин под коммунизмом имел в виду первую фазу – социалистическое общество. Возразим этому.

Это не так. Ленин выражает свою мысль предельно ясно: «Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма».

Таким образом, не Сталин, а Ленин выдвинул тезис об обострении классовой борьбы с построением социализма. Характерно, что после ликвидации советского строя то есть процесса, фактически подтвердившего этот тезис, обвинение Сталина в теоретической «ошибке» тихонько сошло на нет.

Конечно, нельзя сводить события 1937 года к слову и воле одного человека, даже если им был Сталин. Они произошли в огромном государстве, имевшем осмысленные и взвешенные юридические законы, на страже которых стояли десятки тысяч работников правоохранительных органов, системы госбезопасности, судов и прокуратуры.

И эти законы были ни на гран не хуже законов современных «демократических» обществ, где за ограбление банка можно получить пожизненный срок, а за изнасилование и даже убийство малолетнего ребенка лишь три года заключения.

Безусловно и то, что важную, можно сказать, решающую роль в осуществлении репрессий играл Наркомат внутренних дел (НКВД). И поскольку в процессе «большой чистки», осуществленной накануне войны, произошли нарушения социалистической законности, и в числе репрессированных действительно оказались невиновные, то должны были существовать какие-то причины.

Но, если в начале «оттепели» все же была внешняя попытка хотя бы примитивно объяснить случившееся, то в шабаше так называемой перестройки историки утратили всякую логику вообще. От хрущевских мифов они опустились до банальностей. Соскользнув на позиции недалекого обывателя, историки обвиняли Сталина и в чрезмерной подозрительности, и в психических отклонениях, и в неуемной жажде власти. На смену идеологическим мифам пришла пошлость.

Авторы не задумывались и над тем, как же так вышло, что только якобы «неумный», даже «неполноценный» государственный деятель оказался единственным, кто сумел освободить попавшую под пяту Гитлера Европу? Чего тогда стоили лидеры «демократических» государств, хотя бы Франции и Англии? Они что, были вообще идиотами?

Нет, все было далеко не просто. Историю нельзя сочинять – это будет уже не история... Ее можно только попытаться понять. И чтобы разобраться в событиях довоенного времени, автор предлагает эту книгу.

Константин Романенко

Бад Харцбург. Германия

* * *

Глава 1.

Разгром троцкистской оппозиции

У оппозиции два лица: одно – фарисейски-ласковое,

другое – меньшевистски-антиреволюционное.

И.В. Сталин

После ожесточенной Гражданской войны ЦК ВКП(б) и Советское правительство оказались во главе страны с полностью разрушенной экономикой, промышленностью и хозяйством. Жалкие гримасы нэпа не могли коренным образом изменить того тяжелого положения, в котором пребывали государство и его народ.

На повестке дня стоял все тот же известный русский вопрос «Что делать?». И попытки найти ответ на него не могли не вызвать противоречий и столкновения в верхнем эшелоне правившего страной слоя политической элиты. Недостатка в претендентах на роль идеологических лидеров не было. Подспудно зреющие разногласия не могли быть разрешены иначе, как в процессе ожесточенных фракционных схваток оппозиции с Генеральным секретарем Сталиным; но хотя никто не мог предугадать, к чему это приведет, все случившееся впоследствии было неизбежно.

Первым заявил о себе Троцкий. Уже в мае 1924 года он опубликовал статью о Ленине, а осенью, к третьему тому своего собрания сочинений написал вступительную статью под заглавием «Уроки Октября». В ней он представил события 1917 года таким образом, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что только он, Троцкий, был «истинным» руководителем и организатором Октябрьской революции. Чтобы оттеснить других участников октябрьских событий, он «вспомнил выборочно» сомнительные, на его взгляд, моменты из этого периода.

Не упоминая фамилий и ограничившись цитированием редакционных статей «Правды», он намекнул на «ошибочную» оборонческую позицию Сталина в марте 1917 года, но жерло основной критики он направил против Зиновьева и Каменева. Троцкий вспомнил все: и споры Каменева с Лениным в апреле 1917 года, и статью Ленина о «штрейкбрехерах революции», и требование об исключении их из партии. Смысл этих компрометирующих фактов, извлеченных из недалекого прошлого, заключался в том, чтобы дать понять: кроме него, в партии нет личности, способной вывести страну из трудностей экономической ситуации.