Константин Циолковский. Будущее земли и человечества

Судя по величию и громадности чудесного творения, приходишь невольно к мысли, что едва ли для нашего Творца есть что-нибудь невозможное.

Совершает ли чудеса творец в настоящее время — мы не знаем; совершал ли прежде, об этом каждый пусть судит по-своему: он может верить или не верить свидетельству множества благороднейших людей. Что касается до меня, то я убежден, что они возможны и думаю, что некоторые из них были действительно. Будет ли совершать причина еще чудеса — это известно только ей одной.

Из земного шара можно сделать 1000 миллионов планет по 12 верст диаметром каждая. Масса каждой из этих планет в 15 раз больше массы всего человечества.

Наше солнце так велико, что из него можно скатать больше миллиона огненных шаров, величиною с Землю.

Люди в свои слабые инструменты насчитывают не меньше 200 миллионов солнц и многие из них в десятки раз больше нашего солнца.

Есть звезды, из которых можно слепить несколько тысяч солнц, таких как наше.

Вокруг нашего солнца кружиться более 400 планет. Сколько же планет насчитаешь вокруг всех солнц вселенной!

По всей вероятности, многие из планет приспособлены для обитания различных существ, хотя, может быть, и весьма своеобразной организацией. Сколько же существ приютилось вокруг солнц видимого нами уголка вселенной? Сколько, наконец, существ прокармливает, одевает и живит вся вселенная — видимая и невидимая!

Все предыдущее, несомненно, указывает на величие Причины и отчасти на благость ее.

Действительно, не назовем ли мы благодетельным человека, прокармливающего своими трудами сотню беспомощных детей. Тем более не можем мы не назвать благим отца вселенной, содержащего в своем доме бесчисленные миллиарды существ.

Пожалуй, можно спорить о благости создателя, потому что, по крайней мере, на Земле мы видим много страданий. Но имеем ли мы право сказать, что они разлиты по всем небесам? Имеем ли мы право сказать, что они никогда не прекратятся и на Земле? Если бы кто-нибудь сошел с Луны в один из наших богатых городов и, наткнувшись на острог, или на умирающего, сделал суждение обо всем городе, разве он поступил бы благоразумно? Разве вы осудите отца семейства, если найдете его делающего строгий выговор сыну?

Вывод о благости Причины с точки зрения несомненности нельзя считать не спорным, однако, если бы эта причина и оказалась в самом деле в наших глазах неблагою, то можем ли мы ее осудить? Ни в каком случае, потому что дела мы этим ни в каком случае не улучшим, а напротив ухудшим, принимая во внимание наше дерзкое предположение и ясно доказанное всемогущество Причины.

Нет! Даже с точки зрения разума — это чистейшее безумие. Действительно, что мы видим, что мы знаем, сколько мы жили, как ограничены наши умы. Ведь мы находимся в руках Причины. Умен ли человек, делающий решительное суждение о своем брате, которого он видел одну секунду на расстояние 100 сажень. А мы хотим судить о Нем…

Итак, вот наши выводы о Причине. Она чудесна, всемогуща, величава, безмерна, трудновообразима, блага и составляет нечто высшее в сравнение с миром, нечто независимое от него.

Раз эти выводы разумны, они должны иметь большую силу. Так употребим же все силы и весь талант наш, чтобы доказать человечеству верность этих выводов, но гораздо лучше и красноречивее, чем сделал это я. Наверно мои выводы убедительны только для меня и очень немногих. Но они были бы убедительны для множества людей, если бы изложены были лучше и сообразно с духом того, кому они предлагаются. Нужна и подготовка, нужна почва благодарная и удобренная.

Новая и великая сила тогда бы вошла в мир и двинула бы его вперед по пути к благу и свету.

Резюмируем сказанное в форме вопросов и ответов, в виде спора.

— Есть ли причина существования мира, существования материи, чувств и законов?

— Нет. Мир всегда существовал, существует и будет существовать.

— Не буду пока возражать. Но скажите мне, было ли устройство вселенной прежде проще, чем теперь?

— Без сомнения. Было время, когда весь мир состоял из одной необъятной туманности: не было солнца, звезд, планет и живых существ. Было, может быть, время неподвижности материи, когда составляющиеся ее точки находились на огромных расстояниях друг от друга и были неподвижны.

— Значит, вы приходите к тому выводу, что было время поразительной простоты устройства вселенной, когда даже составляющиеся атомы были неподвижны. Вот этот то момент и можно назвать началом времени, началом создания мира из ничего.

— Все это не убеждает меня в создании мира: он был всегда — и кончено.