Константин Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность

Особенность 40-х годов и состояние в то время Московского университета. – Увлечение учащих и учащихся наукой; положение и роль Ушинского в студенческой среде. – Наиболее благотворное влияние профессоров П. Г. Редкина и Грановского; ранняя, но прочная зрелость Ушинского в умственном и нравственном отношении, под влиянием особенно благоприятных условий

Прохождение Ушинским университетского курса совпало с одним из наиболее благоприятных моментов умственного движения в России. Начало 40-х годов – время первого пробуждения политического сознания, по крайней мере, в передовой части русского общества. С началом же 40-х годов совпадает большой переворот в нашей литературе: с этого момента ведет свое начало новейшая русская литература. В печати и передовых общественных кружках обнаружилась лихорадочная потребность в философско-научном анализе. Под влиянием этого началась весьма энергичная переработка всех идеалов, проявилось сильное стремление отрешиться от тех бесформенных, романтических иллюзий, которыми жили люди 30-х годов. Обнаружилось горячее, искреннее увлечение идеями народного блага; началось раскаяние в вековых неправдах, лежавших на совести русских людей. Все это движение можно охарактеризовать одним словом – народность. Вместо прежних метафизических потемок и романтических мечтаний печать и общество преисполнились заботой и думой о “народе”, “народном благе”, “народных идеалах”. Со страниц русской печати впервые пахнуло здоровым реализмом, отражением потребностей и нужд русской жизни.

В такую знаменательную эпоху пробуждения русского общественного самосознания выпало на долю Ушинского проходить университетский курс. С истинным благоговением вспоминал он всегда об университетских годах как о лучшей поре в своей жизни, как о моменте духовного своего нарождения.

Да и было что вспоминать, было за что хранить признательность. Московский университет в ту пору переживал, можно сказать, самый блестящий период в своей истории. После изменения университетского устава в 30-х годах состав профессоров Московского университета, при энергическом содействии местного попечителя учебного округа, графа С. Г. Строганова, был почти совершенно обновлен, если не считать нескольких старичков-профессоров, привыкших читать по печатным книгам, которым позволили дотянуть до пенсии. Большая же часть профессоров были люди молодые, воспитанники бывшего профессорского института, недавно возвратившиеся из-за границы (преимущественно из Германии) с большим запасом знаний и прочной философской закваской, с горячей преданностью науке и твердой верой, что счастье на земле может водворить лишь такой универсальный движитель, как наука.

В блестящем составе профессоров Московского университета той поры звездами первой величины были Грановский, профессор истории, и П. Г. Редкий, профессор энциклопедии, законоведения и государственного права. На их лекции стекались обыкновенно студенты всех факультетов, не исключая даже математического и медицинского, где учащиеся бывают наиболее увлечены своей специальностью.

Грановский и Редкий очень удачно дополняли друг друга. Первый, отличавшийся большим мастерством чтения, действовал преимущественно на чувство слушателей, вызывая в них живой интерес к истории, но не пробуждая, однако, особенно усиленной работы ума. Второй же, наоборот, не отличался особенным лекторским дарованием, но увлекал слушателей обширностью и глубиною эрудиции, неумолимою логикой. Слушание его лекций вызывало усиленную работу мысли.

Лекции П. Г. Редкина, кроме того, имели в то время очень важное значение и с точки зрения общего университетского образования. Бльшую часть своего курса он посвящал критическому очерку истории философии, без знания которой, понятно, университетское образование не может иметь должной глубины, не может быть научно в полном смысле слова. Такая постановка преподавания была тем более кстати, что в университете в то время вовсе не преподавалось философии; даже логика и психология, неудачно пристегнутые к курсу богословия, слишком поверхностно преподавались законоучителем. Таким образом, лекции Редкина были для студентов единственным средством расширить и обобщить свое мировоззрение на философских основаниях. Помимо Грановского и Редкина, большою популярностью среди студентов пользовались также лекции Чивилева, официально считавшегося профессором статистики, но преподававшего, однако, политическую экономию, и лекции профессора Крылова – по римскому праву.