Константин Великий

Хотя донатизм был осужден, его позиции все равно были очень понятны и привлекательны многим экзальтированным прихожанам и донатистские волнения периодически продолжали вспыхивать в Западной Африке. Экстремистская сущность донатизма подтвердилась, когда его лидеры объединились с псевдохристианским движением циркумциллионов («бродящих вокруг сельских жилищ»), совершающих всевозможное насилие над богатыми мирянами и клириками, которых они считали недостаточно аскетичными. Только в 411 году на Карфагенском Соборе донатистское учение подробно обсуждалось и было окончательно осуждено во многом благодаря богословским аргументам гиппонского епископа Августина Блаженного (354–430). Но даже после этого Собора донатистские настроения и целые общины продолжали существовать в этом регионе, пока в 700 году он не был завоеван арабами-мусульманами, и тогда уже донатистам некого было критиковать за излишние компромиссы с властью, поскольку и самих донатистов больше не стало.

Осуждение донатизма имело крайне важное, принципиальное значение в истории христианства, поскольку оно утвердило непреходящую мистическую природу Церкви и положило предел любым попыткам расколоть Церковь на основании личного поведения тех или иных священнослужителей. Конечно, подобные попытки были довольно часто и иногда достигали успеха, но зато православные христиане точно знали, что эти расколы нарушают основы церковного мировоззрения. Представитель церковной иерархии может быть сколь угодно грешным человеком, но тогда можно осуждать его самого, а не всю Церковь, и никакие его прегрешения не могут лишить прихожан возможности участвовать во всех возможных таинствах вместе с ним, потому что, приходя в храм, они приходят не к какому-то человеку, а к самому Богу. И только в том случае священнослужитель теряет свои мистические дары, если он будет низложен самим Церковным Собором.

33. Вызов арианства

Вслед за донатистским расколом, относительно преодоленным с помощью имперской власти, в это же время в Египте вспыхнул еще один раскол, также спровоцированный прошедшими гонениями. Епископ Александрийский Петр, занимающий кафедру с 295 года, скрылся от гонений далеко за городом, а за это время туда прибыл фиваидский митрополит Мелетий Ликопольский, низложенный Петром за принесение жертвы языческим богам во время гонений, по имени которого назван разгоревшийся Мелетианский раскол. Александрийскую епископию Мелетий нашел в совершенно бесхозном состоянии, где даже не проходили службы и не было ни одного пастыря, поэтому он срочно рукоположил двух пресвитеров, которые должны были временно управлять церковной жизнью города без епископа. Одного из этих двух пресвитеров звали Арий. В 311 году Петр Александрийский вернулся в свой город и отлучил новых пресвитеров, а уже в 312 году был арестован и казнен властями Максимина Дазы. В истории Церкви он остался не только как последний александрийский священномученик, но и как автор «Слова о покаянии», написанного по возвращении в Александрию, из которого было составлено 15 канонических правил. После его мученической кончины Александрийскую кафедру возглавил епископ Ахилл, который вскоре скончался, и его место в 313 году занял епископ Александр, известный нам как святитель Александр Александрийский.

По прошествии времени, в 316 году, Александр Александрийский столкнулся в споре с пресвитером Арием, которого рукоположил еще Мелетий, потом отлучил епископ Петр, а после покаяния заново рукоположил епископ Ахилл. Пресвитер Арий (256–336) был родом из Ливии, учился в Антиохии и приехал в Александрию в 310 году. Хотя Арий уже успел быть отлученным самим Петром Александрийским, он пользовался среди многих александрийцев большим успехом, поскольку отличался особой строгостью, ученостью и красноречием, даже писал песни и составил сборник своих сочинений под названием «Пир» (`a). Причину его столкновения с архиереем многие объясняли тем, что после смерти епископа Ахилла он сам должен был занять его место, но вместо него был избран Александр, и в этом смысле мы имеем классический случай противостояния строптивого пресвитера и законного епископа, подобно конфликту Новата и Киприана Карфагенского.

К этому надо добавить, что положение африканских пресвитеров сильно отличалось от положения их коллег на других континентах, поскольку они имели больше власти во всех смыслах словах, например, по сведениям святого Иеронима Стридонского, они могли отлучать от Церкви и принимать участие в рукоположении епископов. В своих кварталах, отделенных друг от друга бульварами (почему они назывались «лаврами»), пресвитеры пользовались огромной властью, как, например, Арий был реальным духовным лидером своего пресвитерства Баукалис.