Константин Великий

Начало религиозно-политической активности Диоклетиана мы наблюдаем в 296 году, когда он в особом указе проконсулу Африки запрещает религию активизировавшихся там манихеев. Во всех странах манихеев преследовали очень жестко, но это неудивительно, потому что сама их религия была абсолютно опасной для любого общества, и можно только представить себе, как бы они преследовали оппозицию, если бы политическое манихейство когда-либо пришло к власти. Название этой религии происходит от имени своего основателя, перса Мани (216–273), создавшего своеобразный синтез буддийско-зороастрийско-вавилонских религиозных элементов, который на авраамической почве стал чрезвычайно близким самому экстремистскому гностицизму, так их вполне можно спутать. Из своеобразной философии манихейства следовало, что в основе бытия заключен радикальный дуализм мира света и мира тьмы, в котором первый фактически отождествляется с духовными началами, а второй с материальными, поэтому само существование человека в этом мире является большой трагедией, и для того, чтобы «спастись», нужно вести ультрааскетический и совершенно асоциальный, изолированный образ жизни. Онтологизация зла в манихействе достигает своего предела. Мир духа привносит в мир материи своих мессий, среди которых последним был сам Мани, а до него… библейские праотцы. Дело в том, что манихейство удачно использовало элементы многих религий и поэтому его пропаганда имела большой успех. Уход в секту манихеев означал для многих полное отречение от окружающего мира, понимаемое не по-христиански, а сугубо по-язычески — как отречение от самой материи. Но еще опаснее, если какой-то манихей захочет не уйти из этого мира, а изменить его, называя злом реально существующих людей, народы и государства.

Именно поэтому в тоталитарных идеологиях XX века часто ищут манихейско-гностические корни. Важно отметить, что всегда находились христиане, воспринимающие свою веру абсолютно по-манихейски, что также сказывалось на специфической интерпретации библейской картины мира и историософии. Манихейский дуализм идеально ложился на самое экстравагантное направление в гностицизме — маркионизм, получившее свое название от имени гностика Маркиона (85–160), спроецировавшего гностический дуализм на христианское вероучение и получившего на выходе радикальную оппозицию Ветхого и Нового Завета. По Маркиону, Христос явился в этот злой мир для того, чтобы свергнуть власть его создателя, злого демиурга, который отождествлялся им с Богом-Творцом Ветхого Завета. Из этого следовало, что официальное христианство представляет собой искажение в пользу ветхозаветного злого демиурга, а истинная маркионитская церковь всегда будет бороться с этим миром, а не идти с ним ни на какие компромиссы.

Необходимо понимать, что в первые века христианства, когда его догматика не была систематически изложена и утверждена на общецерковном уровне, среди самих членов Церкви, а тем более их противников представления о сущности христианства вполне могли быть похожи на манихейские и маркионитские мифы, что наносило огромный вред Церкви.

Вполне возможно, что Диоклетиан, равно как и многие другие гонители христианства, имел о нем соответствующие представления как о какой-то асоциальной секте по типу манихейской. Плохо, когда политик не разбирается в религии, которую собирается преследовать. Но еще хуже, когда представители этой религии своими декларациями и поведением дают ему превратные представления о ней.