Константинополь. Последняя осада. 1453

Мехмед понимал (а его старый визирь Халил знал это еще лучше): главное теперь — быстрота. Захват городов требовал человеческих жертв. Воодушевление и надежды побуждали прибегнуть к штурму — и к тому, чтобы заполнять рвы задавленными телами: это обусловливалось нехваткой времени. В случае неожиданных неудач боевой дух воинов оказался бы подорван. При скоплении такого числа людей слухи, разногласия, недовольство могли вызывать волнения в войсках, подобно ветру на лугу, и даже превосходно организованные лагеря турецкой армии не были застрахованы от сыпного тифа, если в летнюю пору дело слишком затягивалось. Это представляло вполне реальную опасность для рискованного предприятия Мехмеда. Он знал благодаря сети венецианских шпионов, что помощь с Запада может прийти по суше или по морю — то, насколько значительны будут ссоры и расхождения между христианскими державами, не играло существенной роли. Когда Мехмед пристально смотрел с холма Малтепа на прикрывающие Город с суши стены, то взбегавшие на холмы, то уходившие в низины, с их близко стоявшими башнями, с их тройной системой обороны и вспоминал связанную с ними историю стойкого сопротивления горожан, он мог открыто выражать веру в мощь своих войск, но наибольшие надежды, видимо, возлагал на силу пушек.

Что же до Константина, то для него время являлось лучшим союзником. Расчеты оборонявшихся выглядели чрезвычайно просто. Возможность снять осаду с помощью контрудара отсутствовала. Все свои надежды они возлагали на длительное сопротивление: они собирались продержаться достаточно долго для того, чтобы какие-либо силы с запада проложили к ним путь через кольцо блокады. Они отразили натиск арабов в 678 году. Они должны были выстоять и сейчас.

Если у Константина и имелся какой-либо козырь, то это, конечно, Джоваини Джустиниани. Генуэзец прибыл в Город, уже имея репутацию «человека, сведущего в военном деле». Он понимал, как выявить и устранить недостатки в системе укреплений, знал, как лучше всего применять оборонительное оружие (например, катапульты и ручницы) и как наиболее эффективно использовать ограниченные силы, находившиеся в Константинополе. Он обучал защитников искусству обороны крепостей и обдумывал возможности вылазки из калитки в стене. Жестокие войны между итальянскими городами-государствами породили поколения талантливых специалистов, профессионалов-наемников, изучавших оборону городов и как науку, и как искусство. Однако Джустиниани никогда не сталкивался с массированным применением артиллерии. Его мастерству предстояло подвергнуться самой суровой проверке в ходе событий, которые вот-вот должны были произойти.

Глава 8 Взрыв, страшный, словно гибель мира 6-19 апреля 1453 года

Чей язык может поведать или рассказать об этих бедствиях и страхах?

Нестор Искандер

Стрельба из пушки.

Потребовался немалый срок, чтобы большие пушки, трясясь, прибыли по грязным дорогам из Эдирне на повозках с цельнолитыми колесами по весенней распутице. Шум разносился далеко вокруг. Быки в упряжках двигались с трудом, оглашая воздух мычанием. Люди кричали. Оси скрипели, издавая протяжный, однообразный звук, подобный зловещему голосу судьбы.

Когда орудия достигли линии фронта, понадобилось немало времени, чтобы выгрузить их с помощью блоков, нужным образом разместить и нацелить каждую пушку. 6 апреля, вероятно, лишь некоторые из легких орудий уже находились на месте. Первые их выстрелы по стенам не дали особого эффекта. Вскоре после начала осады предприняли энергичный, но плохо организованный штурм силами иррегулярной пехоты в районе уязвимого участка стены в долине Лика. Люди Джустиниани сделали вылазку и обратили в бегство непрошеных гостей, «убивая одних и раня других». Порядок в османском лагере восстановили только в результате мощной контратаки, вынудившей обороняющихся укрыться за стенами. Первое поражение, по-видимому, убедило султана, что лучше подождать до того, как развернется артиллерия, чем идти на риск, чреватый ослаблением боевого духа воинов[17].