Константинополь Тихоокеанский (СИ)

Краузе быстро «въехали» в переселенческую тему и повезли косы, пилы, топоры, лопаты в Москву. В старой столице «общество» подражая цесаревичу Александру и его супруге, принимало деятельное участие в помощи переселенцам, снабжая уходящих на Амур всем необходимым. И тут весьма кстати открылась лавка хозяйственных товаров «Константина Кузнецова». И пусть цена была повыше чем у конкурентов, закупиться непременно у «К. Кузнецова» считалось хорошим тоном. Управляющие докладывали, что в Москве выручка втрое превысила питерские обороты. В ответ потребовал продолжать в том же духе, не снижая качества. И даже если продажи упадут — объёмы не снижать ни в коем случае — работать на склад. Ничего, выдержит мой кошелёк. Тем более сибирские золотодобытчики воодушевились и возгордились партнёрскими отношениями с царским сыном, «положили» на губернскую администрацию и наращивали добычу, открывая новые и новые прииски. Жаль, что енисейское легкодоступное золотишко быстро иссякнет. Ну так есть и калифорнийский проект. А потом и Аляска.

Честно говоря, даже и не планировал расширять российские владения в Калифорнии, прекрасно понимал — штатовцы, как только нахлобучат мексиканцев, займутся и фортом Росс. Противостоять напору америкашек, поддерживаемых французами и англичанами будет очень сложно. В лучшем случае достойно продадим колонию и переберёмся на Аляску — оттуда-то не уйдём ни за что. А пока надо «внедрить» кержаков, умеющих отыскать и втихую от власти мыть золото, к товарищу Саттеру. Их даже и оставить можно будет в Калифорнии, — живут себе русские люди, с царём разошедшиеся по вопросам веры и пусть живут.

Особой разницы между «северянами» и «южанами» я не видел, по сути и дикси и янки — наши враги и в грядущей гражданской трудно будет определить, кого поддерживать. Да к тому же, если удастся «перевести стрелки» и избежать вступления России в войну с половиной Европы очень может оказаться, что Николай Павлович проживёт много больше чем в ТОЙ реальности. А что — здоровье у императора богатырское, режим блюдёт, заня любимым делом — по Божьему повелению управляет державой православной. Вот смеху то будет, если крепостное право отменит Николай первый.

Да, «крепостной» вопрос государь рассматривает серьёзно, слишком уж обнаглели помещички, закладывая-перезакладывая имения, не желая хозяйствовать. Но жить хотели хорошо, в долги залазили, шли на подлог, на преступления. Героические офицеры гвардии стареньких дядюшек-тётушек «заказывали», чтоб наследство поскорее получить — куда там Раскольникову. Такие вот — «господа офицеры, голубые князья». Отец искренне печалился о падении нравов среди дворянства — главной опоры трона, давал поручения брату, ответственному теперь ещё помимо множества иных дел и за «раскрепощение» Руси.

Что нравится в Николае Павловиче — думает государь о преемственности власти, «натаскивает» детей с малых лет. И не просто чтоб получили хорошее образование — ещё и нашли дело по душе, и служили отечеству, занимаясь любимым делом, всего себя отдавая России. Для брата Саши отец определил строительство железной дороги Петербург-Москва, чтоб посмотреть как справится наследник, руля огромными людскими массами и финансовыми потоками. Второго сына, моряка, император погнал «поостудиться» на Тихий океан. А тот возьми да и ввяжись в авантюру, — у ослабшего Китая изрядно территории «откусил». Вроде бы и дело хорошее и государству польза, но за своеволие Константину здорово в письмах досталось. Ладно, переживу, главное — обратно в Питер не повезли, превратились бы вмиг финляндцы из охраны в конвой, делов-то. А сейчас на Дальний Восток — идёт помощь, хоть и не так много как хотелось бы. Но — семь-восемь тысяч линейной пехоты, которая вот-вот подтянется, весомый аргумент в спорах с цинцами. Казаки уже освоились на Амуре, промышляли контрабандой, слали письма на Дон хвалясь удалью и оборотистостью. Я не препятствовал — чем больше наживутся станичники, тем сильнее похвастаются, тем больше братьев, друзей перепишутся из донских в амурские казаки. Кстати, «константиновцы» учудили. Знали, что проеду по тракту, решили угодить. И на полверсты у ручья, там где песок и галька мелкая были, отсыпали вполне приличную дорогу. Я даже остановился, настолько разительный контраст был с иными участками тракта.

— И долго мучились, — вопросил я станичного атамана.

— Дак чтоб ваше императорское высочество порадовалось, никаких трудов не жалко.

— Эх, Семён Петрович. Да глаз то порадовался — вот такой и должен быть тракт на всём протяжении. Только какой смысл так гробиться, пыль мне в глаза пуская? За то время, что здесь положили — вёрст бы двадцать просеки прошли. А сейчас проскочим эти полверсты и дальше снова продираться по тропе?

— Ваше высочество, дак попробовали — понравилось, теперь будем делать только так. Чтоб на века.

— Время дорого, атаман, лучше плохонькая дорога, но на восемь сотен вёрст, чем тридцать вёрст прекрасного тракта, упирающиеся в непроходимую тайгу.

— Так-то оно так.