Константинов крест [сборник]

— Сказано же тебе, чурке, — пустой! — подхватывая обмякшее тело, процедил он. Сноровисто связал Мухаметшина, всунул кляп, выдернул брючный ремень, выглянул в пустой коридор. Стараясь не шуметь, как был, в нижней, в кровавых подтеках рубахе, на цыпочках, вдоль стены, двинулся к распахнутому окну. Заметил стоящий на тумбочке рогатый, с золоченым тиснением телефон, выдрал с «мясом» и прихватил с собой.

Перемахнув через ограду, разнес аппарат о ближайшую сосну и помчался к оставленному на развилке «виллису». Радость от спасения схлынула, едва появившись. Нечему особенно радоваться. Ведь, казалось, взял за правило, — победителем выходит тот, кто идет до конца. А выяснилось, — толком не усвоил. Хотел же тогда, во Льгове, сразу пристрелить эту глазастую деваху. Так нет, побоялся расследования. Решил убрать перед самой эвакуацией. И дождался, что след простыл. Вот и расхлебывай. То, что он первым прибудет в корпус и изложит случившееся к собственной выгоде, в чем-то, конечно, поможет. Но принципиально ничего не изменит. Расстрелы, участие в карательных акциях, — всё это при желании вполне проверяется. И тут уж, как ни подавай, — влип! Да и свидетелей полно. Эх, если б можно было всех разом! Гулько аж заскулил он несбыточности этого желания.

Водитель дремал за рулем. Бойцы конвойного взвода, озабоченные длительным отсутствием начальника Особого отдела, прогуливались неподалеку от машины. При виде бегущей фигуры всколыхнулись:

— Наконец-то!

Но, приглядевшись к расхристанному, в нижней рубахе подполковнику, притихли.

Гулько запрыгнул на переднее сидение, нетерпеливым жестом приказал заводить. Опасливо оглянулся на рощу, — не показались ли преследователи.

— А вам что, отдельное приглашение? В машину! — раздраженно гаркнул он на солдат.

Конвоиры поспешили занять свои места сзади. Водитель с приоткрытым ртом продолжал разглядывать окровавленного командира.

— Что застыл?! — прикрикнул Гулько. — Галопом в корпус!

— Как прикажете, — водитель принялся разворачиваться. Повернул зеркальце к Гулько. — Видок у вас будь здоров, товарищ подполковник! Будто из плена сбежали!

При словах «из плена» в голове Гулько всё разом сошлось. Дальнейший план действий сделался ясен. Дерзкий, поначалу испугавший его самого, план. Но единственный, который в случае успеха не просто спасал, а обращал провал в победу. Детали предстояло продумать, но в целом образовывалась вполне достоверная причинно-следственная цепочка: белогвардейские пособники фашистов, завладевшие важными документами по «Фау»; среди них наткнулся на немецкую сподручную из Льгова, бежавшую от советских войск в Германию, — и оказавшуюся невестой командира роты. Подпавший под ее влияние капитан Арташов на требование арестовать преступников ответил неповиновением и, пользуясь авторитетом в роте, оклеветал перед подчиненными самого Гулько, и даже попытался его расстрелять. Бежать помогло внезапное нападение на особняк высадившегося фашистского десанта, а еще лучше власовцев. Что-то в этом роде. Удача, как известно, благоволит смелым. В конце концов, это как в истории — кто наверху окажется, тот свою правду и утвердит.

— Говоришь «будто из плена»?! — обрушился Гулько на водителя. — А то откуда же еще в таком виде? Болтаетесь тут валенками. Хватило б у них ума проверить дорогу, давно б вас всех перестреляли.

— У кого? — пробормотал один из конвоиров.

— У власовцев! — рубанул Гулько, не переставая коситься на удаляющуюся развилку. — Особняк захвачен власовцами.

— Власовцами? — оторопел водитель. — Там, вроде, разведчики наши должны быть.

— И я думал — должны! — входя в роль, яростно рубанул Гулько. — Нет больше разведчиков. Кончили их! А ну, разворачивайся!

— Так приказ был — в корпус.

— Отставить — в корпус. Пулей жми к танкистам!

Поднятый с постели командир танкового батальона майор Гаврилов, скверно побритый, недоспавший и не до конца протрезвевший, озадаченно вглядывался в окровавленного человека в нижней рубахе, в котором не сразу признал начальника Особого отдела стрелкового корпуса.

— Сосредоточьтесь, майор! — энергично потребовал Гулько. — Повторяю: по дороге сюда я был захвачен власовцами и препровожден в особняк, где, как оказалось, разместился целый ихний отряд. Человек тридцать. Там же несколько бывших белогвардейцев.

— Власовцы! Белогвардейцы! Откуда всё? — майор с тоской скосился на ведро с водой у порога.

— Очухивайся же, наконец! — Гулько подошел к ведру, зачерпнул ковш, брезгливо протянул командиру батальона. — Полагаю, высадились ночью у вас под носом. Карту!

Он ткнул пальцем в раскрытый планшет:

— Вот они, голубчики.

Гаврилов засопел:

— По моим данным, здесь должна размещаться наша разведрота. Мне как раз передали насчет координации действий…

— По моим, тоже! — со злой издевкой оборвал Гулько. — Иначе с чего бы я туда без охраны поперся? Нет больше разведчиков. Перебиты. Зато власовцы в советской форме щеголяют. Догадываешься, для чего?

— В штаб вы уже сообщили?

— Откуда? Может, прямо из особняка? Де — разрешите, сообщу нашим о том, что вы меня захватили? Да въезжай ты наконец, мать твою!..