Констанция. Книга третья

Графиня слушала ее, вникая в каждое слово, переспрашивая, уточняя детали так, словно это что-то могло изменить.

— Простите, мадам, — наконец сказала Констанция, — я хотела бы сообщить вам что-то очень важное, это касается Анри.

— Да, пройдемте, дорогая.

— Колетта тоже пойдет с нами, — предупредила Констанция Аламбер, и женщины втроем вышли в соседнюю комнату.

Констанция зашла к мадемуазель Дюамель сзади, взяла ее за плечи и строго сказала:

— Расскажи все мадам Лабрюйер.

— Я беременна, мадам. Графиня переспросила:

— Беременна, дитя мое?

— Да, мадам.

Старая женщина посмотрела в глаза Констанции и без слов все поняла.

— Так это Анри? Констанция кивнула.

— Это все произошло в вашем имении. Словно еще не поверив в услышанное, мадам обратилась к Колетте:

— Так это правда, дитя мое, у тебя будет ребенок от Анри?

Колетта скромно улыбнулась.

— Да, мадам, он был единственным мужчиной в моей жизни.

— Боже, какое счастье! — пробормотала мадам Лабрюйер. — Я знаю, это обязательно будет мальчик, такой же красивый, как он. И пусть он будет носить другое имя, все равно он будет принадлежать к нашему роду, — и тут вновь графиня недоверчиво посмотрела на Констанцию Аламбер. — Дорогая, ты ничего не придумала? Быть может, ты хотела утешить меня?

— Нет, мадам, такими вещами не шутят, это правда. Графиня Лабрюйер обняла Колетту и поцеловала ее в лоб.

— Будь осторожна, дитя мое, береги ребенка и если я доживу, обязательно привези его ко мне показать.

— Я всегда буду помнить о вас, мадам.

— У Анри будет ребенок! — шепотом воскликнула графиня Лабрюйер.

Морщины на ее лице немного разгладились, исчезли скорбные складки в уголках губ, и мадам Лабрюйер громко засмеялась.

Приглашенные недоуменно переглядывались между собой, а графиня продолжала смеяться, ничуть не таясь. Констанция, поддерживала под руку Колетту, поспешила выйти из комнаты и на недоуменные взгляды отвечала одно и то же:

— Боюсь, графиня повредилась рассудком. Но и сама Констанция Аламбер с усилием прятала улыбку, столь неуместную на похоронах. Улучив момент, она опустила черную вуаль на своей шляпке и теперь могла уже себе позволить чуть-чуть улыбнуться, самую малость, ровно настолько, чтобы этим отдать дань уважения

Памяти Анри Лабрюйера.

— Я сейчас отвезу тебя домой, Колетта, — а сама отправлюсь проводить Анри. Все-таки он был моим другом, а теперь будет отцом твоего ребенка.

— Я так боюсь, Констанция, что скажет на это мой муж.

— Он ни о чем не узнает, дорогая, пусть это будет твоей маленькой тайной.

— А если он все-таки узнает?

— Успокойся, дорогая, ему и в голову не придет устраивать из-за этого скандал, ведь иначе все будут смеяться над ним.

— Я так переживаю, — призналась Колетта, — ведь многое случилось из-за меня.

— Я тоже во многом виновата, — вздохнула Констанция Аламбер, — но что же поделаешь, дорогая, жизнь продолжается.

— Но больше всех мне жаль Александра, — уже сидя в экипаже сообщила Колетта Констанции. Мадемуазель Аламбер согласно кивнула.

— Да, дорогая, — а сама вспомнила, как прижимала к своей груди плачущего навзрыд Александра Шенье, узнавшего о том, что невинность Колетты забрал виконт Лабрюйер. «И придают же люди такое значение пустякам! — подумала Констанция. — Нужно только научиться правильно смотреть на мир — и тогда всему узнаешь истинную цену».

— А мать не будет на нас сердиться за то, что мы с тобой поехали проститься с виконтом Лабрюйером?

— Нет, дорогая, она сама попросила меня об этом. Колетта сидела, задумавшись.

— Ты ни о чем не жалеешь, девочка?

— Если ты спрашиваешь о будущем ребенке, то нет. Хотя мне очень жаль, что его отец погиб.

— Тебе придется, Колетта, делать вид, будто ты любишь своего мужа, но помни, главное в жизни — настоящая любовь, о которой можно думать, спасаясь от всех невзгод. То, что у тебя было с Александром Шенье — это всего лишь детское увлечение, иллюзия любви. Ты еще найдешь себе подходящего любовника.

— Может быть, — пробормотала Колетта, — может быть, ты и права, Констанция, но виконта я буду помнить до конца своих дней.

Экипаж остановился у крыльца дома баронессы Дюамель.

Франсуаза сама спустилась встретить свою дочь. Колетта прятала свой взгляд, разговаривая с матерью, а вот Констанция любезно улыбалась, рассказывая о том, как скромно вела себя Колетта на похоронах виконта Лабрюйера.

ГЛАВА 12

Вскоре после гибели виконта Лабрюйера Констанцию Аламбер настигло еще одно страшное известие: управляющий имением Мато сообщил, что ее бабушка Эмилия, графиня Аламбер, умерла. Констанция тут же отправилась на север, укоряя себя за то, что в последнее время так редко писала графине.

Констанции казалось, что она не была в Мато целую вечность. И хотя здесь ничего не изменилось за годы ее отсутствия, на всем уже лежала какая-то печать отчуждения.

Женщина прошла по комнатам дворца, пытаясь вспомнить свое раннее детство, но все, что ей приходило на память, она знала со слов своей бабушки.

Нет ничего странного в том, что старые люди умирают, так уж устроен мир. Но в смерти графини Эмилии была заключена какая-то тайна, которая не давала Констанции покоя.