Констебль с третьего участка

— Полагаете, Дэнгё-дайси уже сможет попытаться сбежать, шкипер? — с сомнением ответил я. — Он, как мне думается, сам еще и до ветру ходить не в состоянии. К тому же, я слыхал, он там прикованный лежит.

— Умничать прекращаем, — рыкнул сержант, — а берем ноги в руки и идем в гошпиталь Святой Маргариты, сменять Хайтауэра после ночной смены. И поторапливаемся, поторапливаемся молодой человек!

Так меня и подмывало меня ответить мистеру Сёкли словами из читаной полгода назад книги восточных сказок, — "Слушаю и повинуюсь", — только вот не оценил бы он, боюсь, такого.

Здание гошпиталя некогда принадлежало королевскому семейству, и в разное время повидало среди своих хозяев немало ненаследных принцев и принцесс, было пристанищем двух или трех фавориток, затем было передано под нужды посольства Святого Престола, в те смутные времена, когда Папа держал в Эрине чрезвычайного посланника, и лишь в прошлом веке, когда миновала опасность распространения в благословенной Ирландии англиканской ереси и апостольский нунциий перебрался в особняк, содержать который было подешевле, трон решил озаботится свирепствовавшими в столице хворями, и передал строение ордену Камиллианцев.[32] В настоящее время гошпиталь почти целиком перешел в ведение женской ветви этого ордена, насчитывая в своем штате всего двух братьев-монахов имеющих дипломы докторов медицины — остальные же врачи являлись светскими лицами: кто на постоянной основе, по ангажементу, а кто и бесплатно, хотя и не регулярно — по велению сердца. При том сестрами милосердия и сиделками оставались исключительно камиллианки. Не без гордости за родной город могу отметить, что Дубровлинская община их немногочисленного нынче ордена — самая большая в Европе, что, как мне кажется, нашей столице лишь на пользу.

Конечно, за свою многолетнюю историю нынешнее строение, где расположился гошпиталь Святой Маргариты неоднократно расширялось, достраивалось и перестраивалось, превратившись нынче в разномастный комплекс, где строения времен едва ли не Бриана Бору соседствовали с вполне современными корпусами.

Центральное здание, старинное, в романском стиле, из толстого камня с окошками-бойницами и все еще сохранившимися галереями для лучников, но пристроенными готическими башнями с химерами и узорчатыми балюстрадами многочисленных балконов и террас, как раз и стало пристанищем для Дэнгё-дайси. Ирония судьбы — обитель, носящая имя избавительницы от неправедного суда, клеветы, наветов и беззаконного приговора нынче охраняла убийцу аббатисы от вполне правомерного допроса.

До самого гошпиталя я добрался от участка пешком — благо они расположены не очень далеко друг от друга, и трястись в полицейском фургоне никакой нужды нет. Осведомившись у сидящей на приеме пожилой сестры-камилланки, где мне можно увидеть архиатера, и, следуя полученным от нее инструкциям, вскоре отыскал кабинет главы гошпиталя.

Как и следовало ожидать, оказался он лицом духовным — высокий сухопарый но статный мужчина с усталыми глазами и уже необязательной в наши времена тонзурой, облаченный в черную сутану с красным крестом на груди — традиционное одеяние монахов и священников ордена, — он представился отцом Эгидием. Представился без всякого небрежения, словно равный, хотя в Имперском Табеле о рангах звание его соответствует не менее чем пехотному майору, а узнав кто я, и зачем прибыл, осенил пастырским благословением и взялся лично проводить меня к посту.

— Не стану скрывать, констебль, — сказал он по дороге, — мне не по душе то обстоятельство, что в гошпитале находится закованный в кандалы человек. Да, он убийца и преступник, но и им наш орден не отказывает в помощи, как не должен отказывать и любой добрый христианин вообще-то. Возможно, что он опасен, хотя я и тешу себя надеждой привести эту заблудшую душу к покаянию, когда он пойдет на поправку. Но держать несчастного больного на цепи, словно дикого зверя… Это дикость и варварство какое-то.

— Этот несчастный больной едва не убил двух вооруженных инспекторов, офицера флота Его Величиства, одного констебля и еще одного изрядно отдубасил, отче. — ответил я. — Боюсь, что другого выхода у полиции просто нет.

— Сейчас он не опаснее новорожденного котенка. — печально улыбнулся отец Эгидий. — Поэтому я попрошу вас, мистер Вильк, если во время дежурства Вам покажется что-то подозрительным — не стоит пускать в ход свисток иначе, чем по первой, ну на крайний случай второй форме.

— Но отчего? — изумился я.

— Я не ученый, я только врач. — вздохнул священнослужитель. — Но опыт подсказывает мне, что близкое от людей с подобными травмами применение ваших волховских свистулек сказывается на больных самым печальным образом. Вплоть до летального исхода.

Разумеется я тут же пообещал архиатеру что воспользуюсь свистком только если выхода у меня не будет никакого. Пусть лжениппонец и заслужил петлю, но если он помрет до того, как ответит на вопросы инспектора Ланигана — тот меня со свету сживет. И будет при этом прав, пожалуй.