Констебль с третьего участка (сборник)

– Допустим, – кивнул доктор. – Допустим, что яд просто не попал в организм матери Лукреции. Это, кстати, отметает версию о ядовитых испарениях или чём-то подобном.

Я мысленно перекрестился и вознёс про себя молитву, чтобы мистер Уоткинс оказался прав. Очень уж, признаться, помирать неохота.

– Не очевидно, но вполне вероятно. Допустим. Но обратите внимание ещё на такую странность: тел вы обнаружили шесть, а чайных приборов в помещении – семь. Это два.

– Так седьмой – это убийца и есть, – отмахнулся Ланиган. – Что же тут непонятного или странного? Сейчас допросим монахинь, узнаем, кто ещё был на это чаепитие приглашён – не может быть, чтобы никто этого не знал, он, или она, проходил сюда, как и прочие, через институт, – и арестуем. В крайнем случае дождёмся выздоровления ваших подопечных, они-то точно знают, кто присутствовал.

– Убийца мог прийти и уйти через калитку в стене, инспектор, – покачал головой мистер Уоткинс. – Тогда его видела лишь та из сестёр, которая была сегодня привратницей. Однако констебль Стойкасл был так любезен, что сообщил мне и об открытой нараспашку калитке, и об исчезновении привратницы. Это три.

– Ну так выходит, у нас будет не только убийца, но и его сообщница, – насмешливо фыркнул старший инспектор.

– В этом случае, – язвительно отозвался доктор, – этой парочке следовало бы разделаться со свидетельницами так же, как они разделались с матерью настоятельницей, чтобы избежать опознания хотя бы одного из них. Однако это сделано не было, из чего я прихожу к выводу, что убийство не планировалось вовсе и что мать Лукрецию неизвестный злоумышленник никак не рассчитывал застать в сознании. Она, если хотите, невольная жертва.

– И что тогда планировалось? – озадаченно спросил Ланиган.

– Ну это же очевидно, инспектор, – покровительственно улыбнулся мистер Уоткинс. – Кража. Осталось лишь выяснить, что пропало. В любом случае мне интересно, что вам удастся узнать после осмотра. Я, как вы верно заметили, интересуюсь странными и запутанными преступлениями, и если оно таковым не является, то мы с вами и мистером О’Ларри просто выпьем по бокалу-другому кларета. А теперь, прошу меня простить, я вынужден поспешить к своим пациенткам.

Доктор подхватил свой саквояж и удалился, а мистер Ланиган, человек, должен заметить, весьма кипучей натуры, немедля обратил своё внимание на дагеротиписта.

– Ну-с, мистер О’Кучкинс, вы уже приступили или нам заката солнца ждать?

– Как только вынесли из помещения всех леди, так и приступил, – мрачно усмехнулся тот в ответ, одной рукой извлекая из кармана жилета хронометр на цепочке, а второй указывая на открытый объектив своего аппарата. Колкость со стороны старшего инспектора этот флегматичный джентльмен привычно пропустил мимо ушей. – Пластину я обработал и вставил в фотокамеру непосредственно перед нашим отбытием из участка, однако с учётом того, что йод на ней за время пути несколько подвыдохся, а освещение в комнате хоть и хорошее, но с прямым солнечным никак не сравнить, фиксироваться картинка должна никак не менее получаса. Иначе я не могу гарантировать, что на снимке можно будет хоть что-то различить. – Дагеротипист открыл крышку на хронометре и глянул на его циферблат. – Осталось ещё двадцать пять минут, господин старший инспектор.

– Прекрасно. – Мистер Ланиган повернулся к инспектору О’Ларри: – Мы как раз можем допросить присутствовавших в институте. Кстати, а где мистер О’Блинк? Кто будет зарисовывать улики, их местоположение, кто будет заниматься, чёрт возьми, всеми этими художествами? Вы же не забыли известить его, Брендан? Если забыли, то самое время послать к нему констебля.

– Как, мистер Ланиган, вы не в курсе дела? – изумился О’Ларри.

– В курсе чего я должен быть? – насторожился тот. – Неужто он опять запил?

– И это ещё не всё, – скорбно кивнул в ответ инспектор. – Не просто запил, а прямо в участке напился вчера вечером и, когда суперинтендент сделал ему замечание, начал с ним ругаться. Мистер Канингхем тогда заявил, что он устал от выходок мистера О’Блинка, и потребовал от него написать рапорт на увольнение. С сего дня тот больше не служит в полиции. Нового художника обещали нанять в ближайшее время, но пока… – О’Ларри обескураженно развёл руками.

– Весьма неприятно. – Мистер Ланиган извлёк из внутреннего кармана трубку с кисетом и начал с остервенением набивать чашу табаком. – Не стану утверждать, что буду тосковать по О’Блинку, мистер О’Ларри, но кто-то же должен фиксировать улики на бумаге? Вы обладаете художественным даром, Брендан?

– Увы, – печально ответил инспектор. – Способность к рисованию у меня настолько дурна, что если бы это была способность петь, то я характеризовал бы её как последствия исполнения джиги пьяным медведем на моих ушах.

– Должен заметить, что у меня с этим схожие затруднения, – сказал Ланиган, продолжая терзать чашу трубки. – Мистер О’Кучкинс, мистер Бредли, а вы?

Дагеротипист и его ассистент переглянулись и дружно помотали головами.