Конституция свободы

Второй аргумент, исторически бывший самым важным и сохранивший значение до сих пор, хотя мы больше не можем быть уверены, что он всегда правомерен, заключается в том, что демократия является важной гарантией личной свободы. Автор XVII века однажды сказал: «Благо демократии – свобода, а также порождаемые свободой отвага и трудолюбие»[188]. Такой взгляд, разумеется, признает, что демократия – это еще не свобода, он лишь утверждает, что она с большей вероятностью, чем другие формы правления, порождает свободу. Это представление можно считать вполне обоснованным, пока речь идет о принуждении одних индивидов в отношении других: вряд ли большинству выгодно, чтобы некоторые обладали возможностью произвольно применять принуждение к другим. Но защита индивида от коллективного действия самого большинства – это другое дело. Можно и в этом случае рассуждать так: поскольку полномочия по принуждению всегда осуществляются немногими, злоупотребление этими полномочиями менее вероятно, если они, будучи вверенными немногим, всегда могут быть отозваны теми, кто должен принуждению подчиняться. Но если перспективы индивидуальной свободы и лучше в условиях демократии, чем при любой другой форме правления, это не означает, что они гарантированы. Перспективы свободы зависят от того, является ли она для большинства сознательной целью. Но у нее мало шансов, если мы понадеемся, что простого существования демократии достаточно, чтобы ее сохранить.

Третий аргумент исходит из воздействия, оказываемого существованием демократических институтов на общий уровень понимания общественных дел (public affairs). Мне он кажется самым сильным. Вполне может быть, как это часто утверждалось[189], что при любом данном состоянии дел правительство, сформированное некоей образованной элитой, окажется более эффективным и, возможно, более справедливым, чем избранное большинством голосов. Но ключевая мысль состоит в том, что при сравнении демократических форм правления с другими мы не можем принимать как данность понимание народом тех или иных проблем в то или иное время. Именно это делает веским аргумент, выдвинутый Токвилем в его великой книге «Демократия в Америке», а именно что демократия – это единственный действенный способ обучения большинства[190]. Сегодня это так же истинно, как и в его время. Демократия – это прежде всего процесс формирования мнения. Ее главным преимуществом является не метод отбора тех, кто правит, а тот факт, что, поскольку большая часть населения принимает активное участие в формировании мнения, всегда присутствует широкий круг людей, из которых можно выбирать. Мы можем согласиться, что демократия не отдает власть в руки самых мудрых и наиболее информированных и что в любой данный момент времени решение правительства, состоящего из элиты, может оказаться более благоприятным для всех; но, несмотря на это, все равно предпочтем демократию. Ценность демократии подтверждается ее динамическим, а не статическим аспектом. Как и в случае свободы, преимущества демократии проявляются только со временем, тогда как ее ближайшие достижения вполне могут проигрывать в сравнении с другими формами правления.

5. Концепция, согласно которой правительство должно руководствоваться мнением большинства, имеет смысл, только если это мнение не зависит от правительства. Идеал демократии опирается на веру, что взгляды, направляющие курс правительства, возникают в ходе независимого и спонтанного процесса[191]. Следовательно, он требует значительной сферы, независимой от контроля со стороны большинства, в которой формируются мнения индивидов. Существует широкое согласие по поводу того, что именно по этой причине аргументы в пользу демократии и аргументы в пользу свободы слова и дискуссий неразделимы.

Однако представление о том, что демократия дает не только метод принятия решений при наличии разных мнений о характере будущих действий, но еще и критерий того, каким должно быть мнение, уже породило далеко идущие последствия. В частности, оно изрядно запутало вопрос о том, что есть фактически действующий закон и что должно быть законом. Чтобы демократия продолжила функционировать, важно, чтобы первое было всегда четко определено, а второе всегда ставилось под вопрос. Решения большинства сообщают нам то, чего хотят люди в конкретный момент, но не то, чего им следовало бы хотеть в собственных интересах, если бы они были более информированы; и пока их не удастся переубедить, эти решения не будут иметь никакой ценности. Аргумент в пользу демократии предполагает, что любое мнение меньшинства может стать мнением большинства.