Читаем Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского полностью

Различия между идо и эсперанто в основном заключаются в том, что идо больше напоминает романские языки и латынь. Самое, пожалуй, заметное различие касается выражения числа. В эсперанто множественное число обозначается при помощи показателя -j, а этот звук в конце слова вполне можно и не расслышать. Еще один его недостаток состоит в том, что он восходит к древнегреческому языку (anthrōpos 'человек' ~ anthrōpoi 'люди'), который стремительно терял популярность даже среди образованных европейцев. Именно поэтому в идо множественное число существительных выражается при помощи -i, которое не прибавляется к -o, а заменяет его; например, 'дом' ~ 'дома' – это domo ~ domi, а не domo ~ domoj. Знающие итальянский язык сразу опознают привычную модель – duomo 'собор' ~ duomi 'соборы'. Таким образом, идо сделал шаг от агглютинативности к другому языковому типу, который называется флективным: теперь уже нет отдельных морфем, каждая из которых выражает одно значение (o 'сущ' + j 'множ'), а есть единая морфема, которая выражает два значения сразу (i 'сущ. множ'). Но если отменено -j, то что же делать с прилагательными, который в эсперанто во множественном числе оканчивались на -aj? А очень просто: прилагательные в идо вообще перестали изменяться по числу и как-либо согласовываться с существительными. На этом языке 'новые дома' – это nova domi, а не novaj domoj.

Но у окончания -i в эсперанто была своя функция – так обозначался инфинитив (serĉi 'искать'). В идо на роль показателя инфинитива пришел согласный -r, как в романских языках – serchar 'искать' оказалось устроено очень похоже на, к примеру, французское chercher или итальянское cercare. Разница в том, что в идо таких инфинитивов три – в зависимости от времени: serchir 'поискать, искать (в прошлом)', serchar 'искать (в настоящем)', serchor 'искать (в будущем)'.

Сравнение между serĉi и serchar иллюстрирует и еще одно важное различие между эсперанто и идо. Буквы с надстрочными знаками, которые придают эсперанто отчетливо славянский облик и трудны при наборе, заменены буквосочетаниями; так, вместо ĉ в идо используется ch.

Впрочем, как сказано выше, на идо перешло не так уж много людей – позиции эсперанто пошатнулись, но несущественно. А вот позиции идо ослабли еще сильнее в 1928 г., когда один из самых известных его сторонников, датский лингвист Отто Есперсен (1860–1943), издал проект нового искусственного языка под названием новиаль{64}. Этот язык во многом походил на эсперанто и идо, но подвергся сильному влиянию английского, которым Есперсен много занимался, и скандинавских языков, поскольку Есперсен сам был носителем датского. Например, время стало выражаться с помощью вспомогательных глаголов, как в английском, да и самих времен появилось гораздо больше: вместо эсперантской триады типа protektis ~ protektas ~ protektos 'защищал ~ защищает ~ будет защищать' появляются формы protekte 'защищать', ha protekte 'защитил, has protected', did protekte / protekted 'защищал, protected', had protekte 'защитил ранее, had protected', sal protekte / ve protekte 'будет защищать, will protect', sal ha protekte / ve ha protekte 'защитит, will have protected' и так далее. Впрочем, новиаль оказался еще менее популярен, чем идо. Были у эсперанто и другие соперники, но в конечном счете никому так и не удалось повергнуть гиганта{65}.

<p>Latino sine flexione</p>

Как бы драматично ни складывалась судьба эсперанто, сама идея Заменгофа – разработать международный язык фактически на латинской (романской) основе – стала очень популярна среди создателей искусственных языков. Так, итальянский математик Джузеппе Пеано (1858–1932) предложил искусственный язык под названием Latino sine flexione – латынь без окончаний. Действительно, любой европеец, изучавший латынь, отдает себе отчет в том, что ему легко освоить лексику этого языка, но гораздо сложнее справиться с грамматикой: падежные формы существительных и прилагательных, а особенно глагольные спряжения латинского языка – это совсем непросто. Так почему бы не избавиться от лишнего, оставив только самое нужное?

Грамматика Latino sine flexione, предложенная Пеано, начинается очень консервативно{66}:

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека ПостНауки

Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского
Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского

Почему люди создают свои собственные новые языки – конланги, когда в мире насчитывается 7000 естественных языков? Какие бывают искусственные языки? Чем они похожи на естественные языки, а чем отличаются от них? Каковы их перспективы в современном мире? Александр Пиперски, автор книги «Конструирование языков: От эсперанто до дотракийского», рассказывает, что люди изобретают языки с самыми разными целями: для того чтобы достичь логического идеала, для того чтобы лучше понимать друг друга, или просто для того, чтобы доставить себе и другим эстетическое удовольствие. За каждым искусственным языком стоят интересные личности и драматичные истории успехов или неудач. Эсперанто, сольресоль, ро, трансцендентная алгебра, квенья, блиссимволика, паленео, на'ви, дотракийский – это далеко не полный список языков, о которых пойдет речь в этой книге как с лингвистической, так и с исторической точки зрения. Книга серии «Библиотека ПостНауки», выпускаемой издательством «Альпина нон-фикшн» совместно с ИД «ПостНаука».

Александр Пиперски , Александр Чедович Пиперски

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Самая главная молекула
Самая главная молекула

Из всего, что нас окружает, самой необъяснимой кажется жизнь. Мы привыкли, что она всегда вокруг нас и в нас самих, и потеряли способность удивляться. Но пойдите в лес, взгляните так, будто вы их увидели впервые, на деревья, траву, цветы, на птиц и муравьев, и вас охватит чувство беспомощности перед лицом великой тайны жизни. Неужели во всем этом есть нечто общее, нечто такое, что объединяет все живые существа, будь то человек или невидимый глазом микроб? Что определяет преемственность жизни, ее возрождение вновь и вновь из поколения в поколение? Эти вопросы стары как мир, но только во второй половине XX века удалось впервые получить на них ответы, которые, в сущности, оказались не слишком сложными и, главное, ослепительно красивыми. О том, как их удалось получить и в чем они состоят, рассказывается в этой книге. Центральное место в науке молекулярной биологии, которая призвана дать ответ на вечный вопрос: «Что такое жизнь?», занимает молекула ДНК. О ней главным образом и пойдет речь. Большое внимание автор уделил тем вопросам, при решении которых особенно важную роль играют физика и математика. Это отличает данную книгу от множества других, посвященных ДНК.

Максим Давидович Франк-Каменецкий

Научная литература
Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей
Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей

Кажется, что мы очень мало знаем о жизни наших предков – первых людей. У нас нет никаких письменных свидетельств их истории, и об их быте, верованиях и образе жизни можно только догадываться по редким находкам, захоронениям и стоянкам. Достаточно ли этого?Оказывается, да. Камни и черепа могут очень много рассказать о прошлом: о том, как жили семьи, как дети становились взрослыми, как люди приманивали охотничью удачу, как открывали новые земли, как приручали первых животных и даже как лечили зубы. Мы считаем, что представители каменного века бесконечно далеки от нас и мы совсем на них не похожи, но думать так – несправедливо: в людях палеолита было гораздо больше человеческого, чем нам кажется. 50 иллюстрированных историй – о том, что наши предки были не просто homo, но еще и людьми.

Станислав Владимирович Дробышевский

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки