КОНСТРУКТ

– Нет. Придумаем.

– А останется ли он тогда человеком?

Анна пожимает худенькими плечами.

– Не хотелось бы, вбухав кучу средств и потратив массу времени, получить лишь слабый аналог человеческого мышления. При этом, все предпринятые на сегодняшний день попытки скопировать человеческое сознание на материальные носители провалились. Полученные индивиды теряли способность мыслить как человек.

– Есть информация о путях достижения сверхманёвренности у противника? – живо интересуется Саныч.

– Нет даже предположений. Предлагаю ещё раз оценить характеристики машин противника…

И мы, как по мановению волшебной палочки, вновь оказываемся погружены в глубины дальнего Космоса. Кругом ослепительные россыпи звёзд, скручивающиеся в тугие спирали огромные галактики, разноцветье туманностей и эпицентр заварушки со взрывами, стрельбой да прочими опасными изобретениями и, как оказалось, не только человечества…

       К сожалению, даже более детальное изучение изображений обломков уничтоженных в ходе боя кораблей противника ничего путного к знаниям об неизвестной расе и применяемых ими технических решениях не прибавляет.

– Какие мысли? – спрашивает Главный.

– Манёвренность машин, действительно, соотносима с проектом «Кентавр», – высказывает своё мнение опытный Саныч. – Конфигурация, обводы наводят на мысль о, возможно, негуманоидной расе. Тогда переносимость перегрузок может оказаться их естественным эволюционным преимуществом. Кто знает…

– Я думаю, – нахально встревает в разговор Семён, – это цивилизация разумных деревьев…

– Забудь ты уже про деревья, – резко урезонивает ни на шутку разошедшегося дендрофила Главный. – Ещё предложения?

– Создать аватар. Из материалов, способных переносить любые перегрузки, – предлагает Мишка с соседнего отдела.

– Хм-м, аватар… – Бос задумывается. – Возможны ограничения по дистанции применения?

– При имеющихся технологиях, установленное на корабле-носителе оборудование сможет поддерживать приемлемый канал связи на дистанции в сотни километров. Но возможны существенные сбои и искажения при передаче данных вблизи магнитных полей звёзд, – отвечает отдел космической связи.

– То есть в автономности существенно потеряем.

– Превратить в зомби? – неожиданно предлагает наша эмо Светлана.

И когда ощущает осуждающее настроение других, легко отказывается от своей безумно специфической идеи:

– Да я так… Просто предложила.

– Ещё есть мысли, как нам превратить тело человека в камень без необратимой потери жизнедеятельности?

Камень. Остановка жизнедеятельности. У меня в голове вертятся какие-то призрачные ассоциации… И вдруг, словно что-то там щёлкает:

– Может, заморозить?

Неожиданно решение всплывает, видимо, прямо из подсознания.

– А что, это идея. Заморозка до сверхнизких температур. Что у нас с имеющимися технологиями? – интересуется Главный. – Меня более заботит последующая разморозка, и как это скажется на жизненных функциях пилотов.

– Технология крионики неплохо отработана в последние двадцать лет. Все замороженные ещё в двадцатом веке благополучно разморожены. Количество не переживших вполне укладывается в процент естественной убыли от сопутствующих заболеваний и несовершенства тогдашних технологий, – докладывает Саныч.

– Так. Значит, требуется решить вопрос по обеспечению функционирования оледеневшего мозга пилотов. Будем подключать Институт крионики. ЦП, соедини с курирующим замом из Правительства!

Три представителя Института появляются в нашем конференц-зале буквально через час. Учитывая, что снаружи полчетвёртого ночи, оперативность поражает. Всё-таки, когда припрёт, Правительство начинает быть просто безумно эффективным.

– Но, позвольте! – эмоционально восклицает не выспавшийся профессор крионики Павлов.

Необязательные здесь очки и белый халат делают его гипертрофировано учёным.

– Это же надо провести исследования, тестовые и контрольные мероприятия. Мы с замороженным неокортексом не работали никогда.

– А кто работал? – легко интересуется Главный.

И гость наивно попадает в расставленную ловушку:

– Я слышал, подобную технологию тестировали в Институте мозга…

Недовольные столь ранним пробуждением представители Института мозга в количестве двух профессоров и одного кандидата наук присутствуют у нас уже через сорок три минуты. И на данный момент это безусловный рекорд по оперативности прибытия. Их злые взгляды в сторону профессора Павлова тот старается не замечать.

Вновь прибывших быстренько вводят в курс дела. И главное – «радуют» установленными Правительством сроками.

– Э-э-э, батенька, – как-то через чур фамильярно заявляет самый пожилой из профессоров по мозгам, – Зря вы нас выдернули из тёплых кроватей. Ничего у вас не получится…

Немой сценой от Главного можно также долго любоваться, как пляшущими языками огня и бесконечно текущей водой. Наконец к нему возвращается способность излагать:

– Это ещё почему?