Конструктор боевых машин

Аналогичное положение было и в других механизированных корпусах. «По общему числу танков все наши четыре мехкорпуса не уступали противнику, — пишет служивший в то время в Киевском особом военном округе И. X. Баграмян, — но это были, в основном, старые машины учебно-боевого парка. Новых танков KB и Т-34, технически наиболее совершенных по тому времени, во всех четырех корпусах насчитывалось всего 163»[60].

Незадолго до нападения на Советский Союз немецко-фашистское командование приняло меры к усилению своих бронетанковых войск — общее количество боевых машин в танковых дивизиях было увеличено более чем вдвое по сравнению с сентябрем 1939 г., проведена модернизация основных моделей немецких боевых машин. Средние танки вооружались более мощными пушками. На T-III, например, вместо 37-мм пушки установили 50-мм орудие, сперва — короткоствольное, а затем длинноствольное с улучшенной баллистикой. В войска стали поступать во всевозрастающем количестве бронетранспортеры на колесно-гусеничном ходу и другая боевая техника[61].

Ударную силу немецких наступательных группировок, как и во время войны в Северной Франции, составляли танковые дивизии, вооруженные средними и легкими танками, в числе которых имелись все типы танков: T-I, T-II, T-III, T-IV, а также разнокалиберная бронетанковая техника, захваченная в порабощенных странах Европы. Наиболее распространенными среди них были чехословацкие и французские машины. В списке потерь, понесенных немецкими бронетанковыми войсками в 1941 г., значатся, например, средние танки французской армии, по бронированию и вооружению превосходившие немецкие. Однако большинство этих машин по своим боевым характеристикам не могли идти в сравнение с новейшими моделями советских танков.

Оценивая качественное соотношение советской и немецкой бронетанковой техники того периода, Ж. Я. Котин писал: «В предвоенные годы германская промышленность в массовом количестве снабжала армию легкими и средними танками. В то время на вооружении немецкой армии тяжелых танков не было. Авантюристическая стратегия германского генерального штаба, рассчитанная на молниеносную войну, накладывала свой отпечаток на боевые характеристики всех танков этого периода: машины обладали высокой скоростью и маневренностью в ущерб броневой защите и вооружению. Легкие победы немецко-фашистских танковых полчищ в Польше, в Бельгии и во Франции окрылили немецкое командование. Теория „блицкрига“ считалась проверенной на поле боя. Танк Т-III, развивавший скорость выше 50 км/ч, казался высшим достижением германской военной техники. Готовя свое вероломное нападение на Советский Союз, немецкое командование считало, что танковая техника, с которой немецкая армия одерживала победы на Западе, окажется не менее эффективной и на советско-германском фронте»[62].

Переступив границы СССР, немецко-фашистская армия овладела оперативной инициативой. Внезапными ночными бомбардировками наших аэродромов фашистам удалось к полудню первого дня войны вывести из строя около 1200 самолетов, из них 800 были уничтожены на земле[63].

В первый же день войны Главный Военный Совет сделал попытку вырвать инициативу ведения боевых действий из рук врага. Вечером 22 июня 1941 г. в войска пошла директива — немедленно перейти в наступление… Выполнить этот приказ пришлось нашим дивизиям, расположенным вблизи западных границ, и не полностью еще подготовленным механизированным корпусам. В крайне неблагоприятной для них обстановке наши войска перешли в наступление и нанесли несколько контрударов по прорвавшимся группировкам противника. В этих боях принимали участие и ленинградские танки КВ-1 и КВ-2, в пограничных военных округах их насчитывалось к тому времени 508 единиц[64].

В дневниковых записях бывший начальник генерального штаба сухопутных войск немецко-фашистской армии генерал-полковник Ф. Гальдер отметил встречу с танками KB на третий день войны. «У противника появился новый тип тяжелого танка…», — писал немецкий генерал. А на следующий день он уточнил: «Получены некоторые данные о новом типе русского тяжелого танка: вес 52 т, броня 37 см (?), бортовая — 8 см. Вооружение — 152-мм пушка и три пулемета. Экипаж — 5 человек. Скорость движения — 30 км/ч. Радиус действия — 100 км»[65].

Эта запись в дневнике немецкого генштабиста, видимо, касается танка КВ-2, вооруженного 152-мм гаубицей. Однако толщину брони немецкие специалисты завысили более чем в четыре раза. В действительности лобовая броня корпуса и башни не превышала 75 мм. При скорости 34 км/ч эта машина имела запас хода по хорошим дорогам не 100 км, как определили гитлеровцы, а 250 км. Если судить по этой записи, начальнику немецкого генерального штаба танки Кировского завода не были известны.

Исследуя этот вопрос в послевоенное время, журналист И. Салтыков спросил Ж. Я. Котина:

— Жозеф Яковлевич, но ведь о существовании у нас первоклассных тяжелых танков противнику было известно еще до начала войны, хотя бы по их участию в прорыве линии Маннергейма?