Конструктор боевых машин

На митинге выступил боевой танкист Осипенко. Обращаясь к строителям танков КВ, он сказал: «Я только что приехал с фронта и узнал о вашем награждении. Приветствую вас от имени наших танкистов. Ваш танк, товарищи кировцы, это прекрасная боевая машина, которая сокрушает все на своем пути. Я месяц воюю на вашем танке, испытал его в боях и могу сказать, что лучше вашего танка я не встречал. Спасибо, товарищи кировцы, за вашу работу. А мы, танкисты, будем наносить врагу сокрушительные удары».

Начальник цеха сборки танков Ф. И. Абрамов, вспоминая те дни, рассказывал: «Теперь, в блокаду, только Кировский завод питал Ленинградский фронт боевыми машинами. Все невероятно осложнилось. Город бомбили с воздуха и обстреливали из орудий по многу часов в день. Вначале люди прятались в бомбоубежище, потом перестали. Дело, в конце концов, дороже жизни».

В конце сентября 1941 г., когда на Кировском заводе из-за опасной близости фронта чрезвычайно трудно стало работать, специальным решением Военного совета Ленинградского фронта ряд цехов перевели в северную часть города, наиболее удаленную от линии фронта. Эти цеха разместили на базе частично эвакуированных на восток заводов «Русский дизель», «Арсенал», Металлический завод, «Красногвардеец», имени Я. М. Свердлова, имени Макса Гельца и на других предприятиях Петроградской и Выборгской сторон. Перевозили оборудование с одного конца города на другой, как правило, по ночам, чтобы скрыть от противника эту важнейшую передислокацию. Однако, когда обстановка вынуждала, станки перевозили и днем.

В сентябре 1941 г. на Выборгскую сторону перевели также и СКБ-2, после чего конструкторы получили возможность работать в более спокойной обстановке. Однако производство на новом месте развернуть в полном объеме не удалось: фашистская авиация произвела массированный ночной налет на Металлический завод. Прямые попадания бомб сразу же нарушили всю технологическую подготовку в сборочном цехе. Пришлось монтаж чуть ли не всего оборудования начинать сначала. Героическими усилиями кировцев и тружеников Металлического завода последствия вражеского налета удалось быстро ликвидировать. Одновременно усилили охрану завода от вражеских лазутчиков и сигнальщиков, приняли более жесткие меры по соблюдению светомаскировки. Постепенно выпуск танков на Выборгской стороне стал налаживаться.

О переводе материально-технической базы Кировского завода на Выборгскую сторону написал бывший главный механик Металлического завода Г. А. Кулагин в своей книге «Дневник и память»: «Нам предстояло наладить изготовление новых и ремонт вышедших из боев танков КВ. Наш завод и до этого помогал кировцам: поставлял по кооперации бортредукторы, сваривал башни. Мы освоили производство корпусов (оборудование было доставлено с прифронтового Ижорского завода). Теперь Кировский завод тоже стал прифронтовым. Он ежедневно подвергался жестоким артобстрелам, и работать там стало почти невозможно. По нашим заводским проездам, выворачивая гусеницами булыжник, загрохотали тяжелые танки. В цехах появились сотни кировцев, танкисты в шлемах. Войдя как-то в кабинет Уварова, я увидел рядом с ним быстроглазого, поджарого и энергичного человека в танкистской курточке. Это был директор Кировского завода И. М. Зальцман. Ходило много рассказов о его необыкновенной решительности, жесткой воле. Впрочем, стиль работы у кировцев был действительно динамичный и решительный. На нашем заводе они чувствовали себя скорее хозяевами, чем гостями. Однако задача была общая, и мы быстро сработались — танки пошли».

Война принимала затяжной характер. Надвигавшаяся зима и острый недостаток продовольствия вновь поставили вопрос о перемещении в тыл страны основной базы Кировского завода.

Прорыв из блокадного кольца

Эвакуация Кировского завода производилась в несколько этапов. Первый эшелон с оборудованием и выделенными для его сопровождения инженерами, конструкторами, рабочими отправлялся из Ленинграда в конце июня 1941 г. Ленинградские специалисты ехали на Урал, чтобы помочь там наладить массовое производство тяжелых танков. Ехали, как в командировку, срок которой точно не определялся, но никто не думал, что она будет продолжительной. Зимних вещей с собой не брали, считая, что до осени враг будет разгромлен.