Конструктор сущностей

Трава: толстые полые стебли, покрытые отростками и плесенью, соединенные отростками в единую сигнальную сеть. Грибы: кругляши на нитевидных ножках -- сиреневые воздушные шарики, невесомые и смертельно опасные. Мох: плотный, пружинистый, бирюзовый. Кое-где из почвы выползают корни, извиваются, снова буравят грунт в надежде добраться до подземных соков; вьюнцы шуршат в траве, слизывают медоносную влагу. В затылок мне кто-то дышит, часто и неровно. От дыхания, как от городской сосны, распространяется смолистый аромат. Не человек: зверь. Кто-то меня обнюхивает, едва не тычется в шею… Спокойствие! Ничего нельзя форсировать. Лежи и не шевелись, человече, жертва и хозяин леса. Все встанет на свои места, если думать обо всем правильно.

Думать надлежит незаметно и тихонько, чтобы сам мыслей своих не слышал. Мыследеяние -- серединное искусство: неравнодушным будь, но вместе с тем собранным, как на ринге перед гонгом. Главное -- спокойствие и концентрация. Расслабишься -- и в одно дикое утро проснешься рывком, вытаращишься испуганно в предрассветный сумрак и увидишь демонов. И еще одно безумство закружится над миром. Хорошо, если в дымке неопознанного, а не прямо посреди скучной житейской повседневности.

Мы и это проходили, а как же. Ночь, окраины, крик. Малолетки, готовые убить по наводке и просто так. Пацаны, едва ли не от рождения отлученные от Жизни. Не дети -- волчата. Мы хотели спасти их -- и умирали сами, не успев даже слова сказать. В закопченных и паутиной затянутых избах отыскивали таящихся: красные уголья глаз на прозрачных мордах невидимок, ждущих часа; ухмыляющиеся стены, плотный мохнатый туман втекает в закрытую дверь; приветственно руку протягивая, молчала и смотрела на нас улыбчивая тварь, а за ней стояли детишки -- рахиточные, не умеющие разговаривать, но уже обученные ворожбе. И волка можно обучить ворожбе, Богун, вот только зачем такое делать? И кто захочет делать такое?

Мы звали их домой -- и теряли разум в омуте видений… Они -- человеческие дети, они должны жить

в человеческом мире… но если мир перестал быть человеческим, что тогда?

Мы наряжали в белые свадебные платья очаровательных ведьмочек; смеясь, прогоняли прочь кротких, стойких, не умеющих красиво лгать ведуний. Феи вод, трав и звезд достались другим. Мы закладывали душу за понюшку удовольствий, проливали кровь за гордые трескучие фразы. Насмешливый глаз висел в жестяном небе; мертвое светило излучало тьму, и в каждый момент мир выглядел странно.

…ты говоришь обо мне, я знаю! не буди, сон мой нелеп и страшен, но явь еще нелепее! Зверь, который ждет меня, -- зачем он? Зачем я зверю?!

– - Это всего лишь скакун! -- рассмеялся маг. -- Твой друг, твой слуга.

Раздвоение началось: маг осторожно освобождался от судорожной хватки перепуганного Богуна.

Всего лишь скакун. Разгоряченный дракончик глядит на поверженного седока. Шепчет, тоскует, но не отходит. Длинный, несуразный, крылатый. Переживает дракоша. Тянется чешуйчатой мордой, полагая, будто его язык -- лучшее лекарство от беспамятства.

– - Если он вздумает облизать тебя своим шершавым мочалом -- придется вставать. Как только начнется действие вне тебя -- придется тебе вставать и впрягаться в дела. Ищи, действуй. Прощай -- и удачи! А мне нужно успеть прорисовать недостающее, затянуть все раны, сквозь которые сочится кровь.

Скакун осторожно лизнул руку, и я проснулся окончательно. Перекатился набок, раскрыл глаза. Все было ярким, все радовало взор. Лишь в самый первый миг померещилось, будто бы несколько пустот, несколько клякс на живой картине отпрыгнули к горизонту, спеша уклониться от взгляда; а затем я увидел скакуна, увидел лес; а еще -- сквозь чащобу, сквозь непролазные дебри да плотный туман над болотами -- увидел я мерцающую над миром Магистраль.

Когда замыкается круг и возвращается минувшее, наша память уходит в глубины. В загадочные сновидения, которых ждешь и которым доверяешь. Путь, еще не пройденный, может начинаться у развилки, когда-то мелькнувшей в боковом стекле, -- у развилки, пропущенной в спешке, не замеченной из-за невнимательности или вследствие понятного желания двигаться быстро и комфортно. Вернись! Ты остался там -- на перепутье. Здесь, в сырце реальности, не ты, а лишь отражение твое. Одно-единственное плоское отражение: никому не нужное, потерявшее властелина.