Конструктор

— В добрый путь. И родителей не волнуйте. Родные всегда больше остальных переживают. С Виктором Дмитриевичем поговорю сам. Он всё равно может из новостей узнать. А остальные не в деле. Нечего раньше времени панику наводить.

Мы уехали тоже на внедорожнике, но только на более простом и менее заметном. Я не любила механику, но на удивление, справляться с движением мне было легко. Костя пытался шутить. Должно быть, я имела несчастный и испуганный вид.

И слёзы всё равно предательски потекли, когда в зеркале заднего вида скрылась гостеприимная сторожка. Я вырулила на небольшую трассу и увеличила скорость. Но Костя попросил прижаться к обочине и остановиться. Я затормозила и потихоньку стала останавливаться.

Я держала крепко руль. Он отцепил мою правую руку и попросил повернуться к нему. Теперь уже своей правой рукой вытер мои слёзы и сказал:

— Давай, живя со мной, ты будешь плакать от радости.

Притянул меня к себе, насколько это было возможно, морщась от боли, и поцеловал. Ласково и нежно.

— Почему рядом с тобой я всегда испытываю болезненные спазмы? Ты не знаешь? Включай передачу. Нотации буду читать тебе уже на месте.

Глава 28

По дороге Костя рассказал, что мы остановимся в лесу — в домике, о котором известно только местному леснику. Где-то между Великим Устюгом и Коряжмой. Про вотчину Деда Мороза я, конечно, знала. А вот про замечательный город Коряжма по дороге мне рассказывал Костя, чтобы нам ехалось веселее и не хотелось спать.

Историю этого дома, куда мы держали путь, как пояснил мой муж, он и сам толком не знал. Но известно, что для старшего поколения это пункт не раз становился местом спасения. В том числе и для того, чтобы побыть с природой и собой наедине, когда необходимо было сделать свой жизненный выбор.

Мотор в пути работал ровно и негромко, словно успокаивал, что всё будет хорошо. За окном машины мелькали дома, мосты и очень редкие прохожие. Открывались живописные пейзажи и, конечно, вокруг нас было очень много леса, аромат которого без спроса врывался в салон как неизбежная судьба, и будоражил сознание и что-то до этого неизвестное внутри. А солнце красивым закатом желало нам счастливого пути.

Костя говорил, говорил и всё же, не выдержав нагрузки от медпрепаратов, незаметно уснул. По карте дорога вела почти всё время прямо, но я очень боялась запутаться или заснуть за рулём. Поэтому я старалась внимательно следить за дорогой и непрерывно жевала очень ароматный мёд в сотах.

По карте определила, что пора сворачивать с шоссе на узенькую дорогу, какие обычно бывают между маленькими населёнными пунктами. Будить Костю не стала, и, приняв решение, повернула налево, взяв на себя за это ответственность.

Теперь дорога начала очень сильно вилять, а местность стала состоять из небольших горочек и сплошных холмов. И я подумала, что если бы мы ехали здесь днём, то от этих видов захватывал бы дух.

Вскоре так стемнело, что сбиться с пути стало очень легко. Я начала часто останавливаться, чтобы отдохнуть, а потом с новыми силами как-то пытаться ориентироваться в свете фар в густой темноте. До точки, которую указал Степаныч на карте, по моим подсчётам оставалось ехать ещё минут сорок. А меня уже начали покидать силы, и подступало отчаяние.

Будить больного человека мне раньше времени не хотелось. Хотя, если честно, всё это время ехала и удивлялась тому, что Костя не просыпался от моего резкого трогания с места в горочку, не слышал, как я шелестела пакетами и хлопала дверьми, когда выбегала в лес по нужде.

И, только когда на следующей вынужденной остановке тронула его лоб рукой, беспокоясь, что температура вновь повысилась, он недовольно заворочался, что-то невнятное пробурчал, открыл глаза и улыбнулся. Я облегчённо вздохнула — лоб был холодным, а он сказал:

— Кедры твои не настоящие. Сил совсем не придали. Так сморило меня.

— Благодаря им ты крепко спал.

— Они всё равно не настоящие. Настоящие в Гималаях. И ещё где-то, где тепло. А у нас кедровая сосна.

— Только здесь всё самое настоящее. В тепле легко расти. А вот выдержать морозы не каждый сможет.

— Это ты мне говоришь? Твой мороз меня пробрал до костей и залез под кожу. А почему мы стоим?

— Отдыхаем.

— Покажи карту, где мы находимся.

Я показала, а он гневно сверкнул глазами.

— Почему не разбудила.

— Степаныч показал, где спрашивать у тебя дорогу.

— Муж у тебя я, а не Степаныч.

— Слушай, не начинай.

— Ты понимаешь, что могла заблудиться на развилке. Тебе бы не понравилось ночевать в этом лесу. Ладно, выходи.

— Зачем?

— Будем вводить в действие нашу инструкцию.

От услышанного я поперхнулась, а глаза от удивления полезли на лоб.

— Надо тебя ознакомить с приказом о введении в действие данного документа.

— Что-то я не понимаю, что тебе всё время вкалывают твои помощники.

— Что тут непонятного. Следуй моей инструкции — помоги мне расстегнуть штаны.

Не то, чтобы я была против, но, кажется, сейчас не место и не время.

— Я больше ждать не могу. Мне нужна твоя помощь. Я понимаю, что это не романтично, но я очень хочу в туалет. Один не справлюсь. Так что, вылезь, пожалуйста. Будешь мне помогать.