Консул Руси

— Кое-какие предсказания он уже озвучивал. — Задумчиво произнес Фотий. — Например, он предсказал, что через триста пятьдесят лет с востока придет новый Аттила, который ударит по землям христиан и магометан. Магометан он завоюет вплоть до Египта. Христиан — до германских земель.

— Ой… и вы этому верите? Новый Аттила, — хохотнул Папа Римский.

— Насколько этому предсказанию можно верить? — Куда осторожнее поинтересовались, напрягшиеся представители халифата.

— А настолько можно верить Василию? Он болтает много странного. Но пока ни разу не нарушал клятву и делает то, что говорит. Уличить его во лжи сложно. Да и в делах он полон чудес. Явно ОЧЕНЬ многое знает. Но нужно ли это знать людям? Жил бы спокойно… всем бы лучше было…

— Три с половиной века — большой срок, — произнес Патриарх Антиохии, которому эта новость не понравилась больше всего. — Может, с Божьей помощью и обойдется?

— Скорее с помощью Василия, — возразил Фотий. — По его словам атланты открыли ему будущее. Частично. И он пытается предотвратить тот, что должно произойти. По его мнению, это «что-то» просто ужасно.

— Но это же бред!

— Все, что с ним связано похоже на бред, — пожал плечами Фотий. — Кто бы мог подумать, что его далекий предок — основатель Египта — фараон по имени Скорпион. Ведь именно его дух пришел на помощь Василию и спас от яда. Дело было верное… хотя я и не слишком уж надеялся на успех. Но мои люди при кагане уверяли — все будет в лучшем виде. Однако… получилось то, что получилось. Поэтому повторяю — Василий очень раздражен и враждебно настроен и к христианству, и к исламу. В том числе и из-за попыток от него избавиться. Но, я думаю, что он обратился к язычеству от безысходности.

— Наша вера ему тоже не близка, — заметил один из раввинов.

— Да, конечно. — Кивнул Фотий. — И по всему выходит, что он просто заблудился во тьме. Запутался. Что ему нужен добрый наставник, чтобы разобраться и успокоить бурю в своей душе.

— Строгое послушание ему нужно, да на хлеб и воду! — Пробурчал Папа Римский.

Фотий остро на него взглянул, но не стал ничего комментировать. И судя по лицам остальных участников, подумали они примерно тоже самое.

— А вы знаете, — вдруг произнес представитель армянской апостольской церкви. — Это же настоящее чудо.

— Где чудо?

— Здесь. Вот прямо сейчас. Ведь Василий смог собрать нас всех вместе. Вот мы сидим. Беседуем. И пытаемся как-то придумать сообща, что делать с общей проблемой. Когда мы последний раз так собирались? Ах… если учесть иудеев и мусульман, то никогда. Разве это не чудо?

— Чудо будет, — хмуро заметил представитель халифата, — если наша беседа даст хоть какие-то плоды.

— Чудо уже то, — улыбнувшись, произнес тот самый раввин, что навещал Ярослава, — что люди книги впервые собрались и обсуждают сообща, как бороться с язычеством. Это — уже само по себе — чудо…

[1] Пентархия — пять основных престолов христианской церкви: Римский, Константинопольский, Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Они были первыми. Они стояли во главе и у истоков христианства.

[2] Мицраим — старое название Египта на иврите.

Глава 4

866 год, 6 июня, Двинск[1]

— Может быть хватит? — Тихо спросила Пелагея у супруга. Они стояли на носу джонки, удалившись туда, чтобы хоть немного побыть вдвоем.

— Что хватит?

— Ты весь год провел в походе. И собираешь снова. И не в один. Опять хочешь все бросить на меня? Думаешь, мне легко одной?

— А ты думаешь, я сам хочу мотаться по этим далям?

— Ты бы людей своих посылал, а не сам бродяжничал. Вон — по прошлому году тебя сколько дома не было? А как вернулся, что сел в покое? Нет! По всей округе как бездомный какой-то бегаешь.

— Ты прекрасно понимаешь, зачем я это делаю, — нахмурился Ярослав.

— Конечно. Прекрасно понимаю. Сначала одна беда. Закончишь с ней — хватаешься за две новые. Потом за четыре. И так далее. И этому нет конца края. А ты обо мне подумал?

— Не я себе эти проблемы выдумываю.

— А кто? Зачем-то с северянином тем задумал воевать… Чем тебе не угодил этот Хрёрик? Ну пришел бы. Ты бы под его руку пошел. Чай с такой армией никто не решился бы драться. И стал в его дружине. Тут бы и сидел. И жили бы мы тихо и хорошо. По-людски. Вот не хотела я за воина идти. Как чувствовала, что покоя не будет.

— Ты в себе? — Повел бровью Ярослав.

— Я устала… просто устала… — покачала головой Пелагея и обхватила себя за плечи руками. — Я хочу быть женой, а не тем, кто тебя постоянно подменяет. У меня голова кругом от всего того обилия дел, что ты творишь. Веришь? Я по ночам иной раз тихо плакала, так как ничего не понимала. А решение принимать надо. Я просто так больше не хочу.

— Я понял… — мрачно произнес Ярослав, отвернувшись.

— Ты обиделся?

— Я тружусь как раб на торговом дромоне. Стараюсь. Пытаюсь обеспечить крепкое будущее нашим детям. А ты — устала. Просто устала. А я не устал? Ты думаешь я всю жизнь мечтал нестись через полмира да разорять города?

— Думаю, что да.

— Тогда ты заблуждаешься. Я хочу тихого покоя.

— Тогда зачем ты все это делаешь?