Консул Руси

К началу 866 году вдоль дороги от Нового Рима до Новой Трои на добрые двадцать километров было занято аккуратными квадратными полями, площадью в один гектар каждой. Они шли секциями вдоль дороги, глубиной по четыре штуки, были разделены довольно густыми полосами лесами и соединены грунтовыми дорогами. А это ни много, ни мало, а шестьсот сорок гектаров пашни. На которой высаживали картошку, кукурузу, современные сорта гороха, овса, пшеницы[73] и прочее. Что удалось сделать, конечно, только благодаря привлечению в 865 году огромного числа отхожих на заработки из числа кривичей, радимичей и даже дреговичей. Пока Ярослав весело воевал, Пелагея занималась куда более кропотливым трудом. Ведь всю эту толпу рабочих требовалось накормить и снабдить инструментами. «Нарезать» цели и задачи. Точно «нарезать». И проконтролировать их выполнение. А потом еще и поскандалить, если они сделают что-то не так.

Так или иначе – дым стоял на крохотной Руси коромыслом от активной трудовой деятельности. Ничуть не меньше, чем в Восточном Средиземноморье от войны, где резвился Ярослав. И пользы от деятельности Пелагеи заметно больше. Ибо кормовая база – всему голова. Впрочем, останавливаться на достигнутом Ярослав не собирался. Поэтому в этом, 866 году, планировались новые большие работы по дальнейшему расширению пашни вдоль дороги. Ну и, заодно, начала реконструкции речного пути с превращением волока в канал, и возведение нового контура укреплений Нового Рима.

Не собирался он останавливаться и в развитие своего легиона, постаравшись учесть опыт Египетской кампании. Так, например, от «восточного комплекта» вооружения пришлось отказаться. За всю кампанию, даже сталкиваясь с конницей, он так и не понадобился. Слишком уж специализированным был. Что свело вооружение легионеров к единому универсальному стандарту, модернизированному, но одному.

Подверглись изменению щиты. От скутумов времен Республики и Ранней Империи пришлось отказаться, перейдя к их образцам период поздней Империи и ранней Византии. Наступать со старыми щитами было удобно, а вот оборону держать, особенно от сильно превосходящих сил – не так удобно, как с поздним скутумом. Он был овальным с более широкими полями из-за чего открывалась возможность формировать нормальную стену щитов с перехлестом. Это повышало и стойкость в обороне, и открывало доступ к новым построениям.

Кроме того, этот новый скутум можно было удерживать и привычным для классического скутума кулачным хватом с опором на три точки, и локтевым. Для чего он оснащался и умбоном с ручкой, и креплением под локоть. Да еще и с петлей, накидываемой на плечи, дабы разгрузить руку. Изделие получилось чуть более тяжелым и габаритным, но куда более универсальным по назначению. То есть, можно было легче адаптироваться под ситуацию.

Другим важным «новшеством» стало возвращение легионерам копий. Да, колющий меч – сильный аргумент. Особенно в решительном натиске на более-менее организованного противника. Когда ты давишь и передние ряды врага не могут отойти, удерживая дистанцию из-за того, что их подпирают задние ряды. А вот в обороне или против совсем неорганизованного противника копье – вещь. Да и с конницей им легче было бороться и это особенно проявилось во время второй фазы биты при Александрии. Там отличились только варяги со своими двуручными топорами и матиарии с пилумами. Остальные же… ну так… сказалось короткомерное вооружение, которым всадника тяжело доставать, да и разгоряченную лошадь несподручно.

Так или иначе, но Ярослав отказался от специализированных пик – сарис, и вернулся к копью как основному оружию. Но не легкому, а к нормальному, тяжелому боевому копью вроде дори гоплита. Широкий листовидный наконечник, подток для балансировки и трехметровое древко. Причем древко было трубчатым и клеилось по технологии сарис. При римском хвате щита таким копьем можно было работать одной рукой и колоть как швейной машинкой. Оно для этого было достаточно легким. Схватился за середину древка и работай – коли. А вот при греческом хвате щита открывались иные возможности. Да, можно было и одной рукой оперировать. Но, при желании, такое копье можно было взять двуручным хватом – как пику. Что делало его более универсальным инструментом, в том числе в отражении конницы. Ведь таранного удара никакая конница в мире пока не применяла, поэтому упирать «длинномер» в землю не требовалось.