Консул Руси

– Преслава не потерпит рядом с собой других жен. Она тебя попросту изведет. Она Верховная жрица Макоши. Так что поверь – это в ее силах. И изведет так, что ты даже не поймешь от чего умерла. А я не хочу, чтобы между мною и твои дедом пролегла кровь. Твоя кровь.

– Но ты отказался возлечь со мной даже вне брака! – Раздраженно воскликнула она.

– Милая моя девочка, – грустно произнес Ярослав. – Не дразни небеса. Ты красива, свежа, юна. Ты найдешь себе еще мужа. Зачем тебе удел конкубины[88]?

– Для меня позор быть отвергнутой.

– Это позор твоего деда.

– Это позор всего моего рода. Ты разве не понимаешь, что своим отказом унижаешь не только меня, но и Великого кагана? А кто будет уважать униженного?

– Проклятье… – процедил Ярослав, только сейчас поняв в какую сложную ситуацию попал.

– А тебе нужно, чтобы власть моего деда была крепкой. Не так ли?

– Так… – тихо произнес наш герой, после долгой паузы. – Но взять тебя в жены не смогу.

– Ты пожалеешь об этом! – Сверкнув глазами, произнесла внучка кагана и быстрым шагом удалилась.

– Пожалею, – тихо ответил Ярослав в пустоту.

Но он недолго так стоял. Из тени вышла Пелагея.

– Довольна? – Спросил наш герой.

– У меня есть брат. – Нервно дернув щекой, произнесла она. Он сможет взять ее в жены.

– Но твой брат, не я.

– Не ты. Поэтому я не перережу ей глотку, если она возляжет с ним…

Глава 9

866 год, 20 сентября, левый берег Дона у Саркела

Утро.

Ярослав почти закончил облачаться в доспехи, в чем ему помогала супруга. Они встретились взглядами и Пелагея, выдержав добрую минуту эту игру в гляделки, отвела его и чуть заметно поклонившись. Демонстративно. Словно бы показывая, что она признает его власть, но лишь по доброй воле.

Он едва заметно скрипнул зубами, отметив тень улыбки на ее лице. Но сдержался от комментария. Они не раз уже обсуждали ее поведение. Но Пелагея, то есть, Преслава, была продуктом эпохи. И эпохи отнюдь не христианской, заря которой только-только поднималась над Европой. А потому мыслила в категориях, совершенно непривычных для женщин-христианок или даже женщин, вышедших из христианской через ее отрицание…

В середине II тысячелетия до нашей эры в Европу вторглись племена ариев, вырезав или ассимилировав практически все коренное население. С собой они не только смерть, но и определенную систему верований, традиций и характерных взглядов на жизнь. В последствие этот, изначально монолитный языческий культ раскололся, породив греческое, римское, кельтское, германское, балтийское и, конечно же, славянское язычество. Такое разнообразное и, в тоже самое время, основанное на единых принципах.

Так вот – для этого «европейского язычества», как бы это странного не звучало для обитателей XXI века, многоженство не было характерно. Ни у греков, ни у римлян, ни у кельтов, ни у германцев оно не считалась законным поступком. Вступить в брак одномоментно можно было только с одной женщиной. И то, не естественным образом, а согласно обряду. Иначе брак считался незаконным, а женщина оказывалась в статусе наложницы. При этом развод не являлся проблемой. Если есть законные основания, то пожалуйста. Например, измена или бесплодие.

Важным моментом было то, что ханжества в отношении к сексу, типичного для аврамических религий, у европейских язычников не было. Любой мужчина мог иметь кроме законной супруги неограниченное количество наложниц[89], статус которых был ниже, как и положение рожденных ими детей. Да, конечно, они считались далеко не теми порицаемыми всеми бастардами эпохи развитого христианства. Нет. Просто дети, входящие в полные права лишь после пресечения полноправных наследников от законных жен. Именно жен, а не жены, ибо жениться и разводиться можно было столько, сколько нужно. Статус детей, рожденных в законных браках, это ничуть ни умаляло.

Так вот. Славяне в этом плане не выступали каким-либо исключением, являясь неотъемлемой частью европейского этнического и культурного пула. В отличие от хазар, которые хоть и были иудеями, но относились к совершенно иному культурному наследию тюрков с свободно бытовавшей практикой многоженства. Да и в самом иудаизме, как продукте типично ближневосточных культов, это самое многоженство было вполне обычным делом еще в III–IV веках нашей эры.

Ярослав мог взять внучку кагана себе в жены. Но никак не второй женой, ибо подданные его этого просто не поняли и не приняли. В их глазах она была бы наложницей, а не женой, что немало бы обостряло отношения с каганатом. Если же все делать правильно, то для женитьбы Ярославу пришлось бы предварительно развестись с Пелагеей.

А она была весьма непростой штучкой.