Консул Содружества

Справа – забор с сильно поредевшим и содержательно поскучневшим по мере удаления от города граффити.

Впереди – тоже пусто. Может, центаврианец в небо взмыл, как жаворонок?

Подозрительно озираясь, я вышел из мобиля и поднял глаза к небу.

Небо как небо. Радуга, слепящее термоядерное солнце, рядом – еще одно солнце, богоданное. Бледное, правда, и маленькое…

Вдруг на мои издерганные уши обрушилась настоящая лавина звуков. Впрочем, к мобилю это снова-таки не имело никакого отношения. Уж я-то знал это ритмичное фырканье! Взлетал не очень вместительный космический кораблик…

Я повернулся в сторону скрытого забором космопорта и обмер. На заборе прямо перед моими глазами висела неброская, особенно на фоне яркого граффити, синим по белому, табличка: «Вход-32». Рядом – тускло переливающийся значок в виде парящей в пространстве розы: «эстетическая голограмма».

Это значит, что из эстетических соображений (хотя при чем тут эстетика – ведь пустырь же?) вход замаскирован под стандартный участок забора. Кому надо – те знают, где вход. А кому не надо – тот и не узнает…

Не требовалось быть Эйнштейном, чтобы определить: именно туда, в этот лаз, и зарулил Йом Хоми, пока я предавался пустым мечтам о спасительном полицейском кордоне.

Я пытался повторить подвиг центаврианца и заехать в космопорт по-человечески, но потерпел поражение. Замок «Входа-32» требовал какую-то загадочную «дипломатическую карту». Неужели эта центаврианская сволочь еще и дипломат, ко всем своим достоинствам?

Ну да. Странные номера на оранжевом мобиле – дипломатические. Я мог бы и быстрее догадаться…

Может, попросту перелезть через забор?

Однако внимательный осмотр препятствия говорил о том, что это не лучшая идея. Густая сеть биошокеров наверху не оставляла надежды, что мне удастся спуститься с той стороны целым и невредимым.

– Ну кому нужна такая жестокая защита? Подумаешь, какой-то драный коммерческий космопорт! Какие там могут быть секреты? – проворчал я себе под нос.

Правда, справедливости ради нужно сказать, что, судя по обилию граффити, по вечерам возле этого забора наверняка полно подвыпивших и обкуренных подростков. И посредством биошокеров муниципалитет Анагравы спасал не столько призрачные секреты космопорта, сколько жизни своих не вполне половозрелых жителей.

Что же делать?

Толковая мысль пришла в мою голову, как обычно, неожиданно.

«Если я не могу перелезть через забор, значит, нужно через него перелететь!»

Спустя минуту мой мобиль уже мчал к закусочной. Словно заправский рейнджер из антитеррористической группы, я пулей выскочил из кабины мобиля, вставшего аккурат рядом с новехоньким кэбом.

Облюбованный мною аппарат не был беспризорным. Более того, водитель сидел на положенном ему месте и уплетал горячую лапшу с креветками из ведерка с эмблемой системы закусочных «Ням-ням».

– Извини, дружище, но мне очень нужен твой кэб, – буркнул я, словно коршун хватая несчастного за шиворот и не очень-то деликатно выволакивая его из кабины.

Не успел водитель окончить свою тираду, смысл которой в целом сводился к описанию моей родословной, а я уже уселся на его загаженное лапшой и креветками сиденье и что было дури дернул на себя манипулятор. Завывая холодными двигателями, кэб неохотно пополз вверх.

Для кэба преодолеть забор космопорта было делом плевым. Разве что штраф за такие развлечения был равен тысяче восьмистам талерам.

Впрочем, до денег ли мне было в тот день?

* * *

Даже самый тихоходный кэб быстрее любого, даже самого быстроходного мобиля. Вот почему на месте шпионов я пользовался бы только кэбами.

Впрочем, шпионов я тоже понимаю. Конспирация, легче затеряться среди таких же мобилей простых трудяг и тому подобное.

Но в этот раз конспирация сыграла с центаврианцем Йомом Хоми злую шутку. Я не только быстро обнаружил его, но и быстро догнал.

Йом Хоми мчался в направлении двадцать четвертой, приватной взлетно-посадочной зоны по служебной, транспортной полосе, исполинской змеей вихлявшей между стоящими под погрузкой и недавно севшими транспортами. Даже в кабине кэба было слышно, как разоряются диспетчеры двадцать второй и двадцать третьей зон – тех самых, по которым он проезжал. Да они вопили как резаные! Вся их работа шла коту под хвост – вместо царства порядка космопорт превращался в вертеп!

Диспетчеры диспетчерами, а ни одного полицейского я все еще не приметил, хотя и выворачивал шею во все окна.

«Они как сговорились! У нас за такие дела уже оставили бы без зарплаты всю роту!» – подумал я.

Не то чтобы я был таким уж асом в пилотировании кэбов, но зависнуть над оранжевым мобилем центаврианца на высоте тридцати метров и держать приблизительно ту же скорость, что и он, мне умения хватило. Впрочем, не успел я подивиться своей ловкости, как брюхо кэба с характерным металлическим звуком чиркнуло о пролет невесть откуда выехавшего погрузочного крана. Фонтаном полетели искры, я порядочно струхнул и поначалу даже потерял управление.