Консультант

Светлана Николаевна была в гневе. К Светлане Николаевне подходить было опасно. Мальчишка-практикант, пытаясь слиться с кухонной обстановкой, тихо пробирался на выход. Лишнее телодвижение могло запустить цепную реакцию, и тогда оживали дуршлаги, сковородки, половники и хуже всего — ножи. Все это летело в сторону смельчака, решившего успокоить разошедшуюся женщину. И вот когда заветная дверь была уже практически в нескольких сантиметрах от парня — руку протяни, и ты в безопасности, жесткое «Стоять!» от «лучшего кондитера во всем мире» заставил беднягу замереть на месте.

— Пойдешь со мной.

— Может, такси вызвать? — через дверную щель своего кабинета робко спросила Галина Семеновна.

— А ты вообще молчи! — испепеляющий взгляд устремился в направлении вякнувшего администратора. — Он, — Светкин палец указал на мальчишку в поварском колпаке, — понесет сам, на руках, а ты — будешь следом катить в своем такси.

— Он же тяжелый, как он его потащит?

— Тут идти двести метров!

Представив себя шагающим по улице с огромным тортом в руках, в куртке-кителе белого цвета с логотипом самого дорогого ресторана, вышитым на спине, практикант взмолился:

— Можно хоть переодеться?

— Ну не-ет, — коварно ощерилась блондинка, — за трех изуродованных смурфиков я тебе и колпак не позволю снять!

— А мне-то зачем? — робко поинтересовалась Галина, выходя из своего укрытия.

— А кто с клиентом объясняться будет? Я? Увольте. Где твой курьер? Кто обещал заказчику доставку ровно в восемнадцать ноль-ноль? И главный вопрос: почему меня это больше всего волнует?!

Пешеходы с интересом наблюдали за двигающейся по центральной улице города процессией из трех человек: повара, обхватившего поднос с трехэтажным чудом из теста и глазури, и двух дам, взявших парня словно в тиски с двух сторон и поддерживающих его под локоточки. Молодой человек, не видя из-за сладкой башни, куда идет, полностью оказался во власти своих поводырей. Дойдя до пешеходного перехода через дорогу, троица остановилась.

— Максим, через бордюр осторожно, не оступись Христа ради, прошу, — Козырева не сводила взгляда со светофора, ожидая «зеленого человечка». — Что ты кряхтишь?

— Светлана Николаевна, почему он такой тяжелый? У него что, начинка из кирпичей?

— А это потому, что наш чудо-повар хорошо пропитывает сиропом коржи, — сдала секрет блондинки, возможно будущему шеф-повару, злющая Галина Семеновна. — Переходим. Зеленый.

Компания начала движение по «зебре». Визг тормозов слева был настолько неожиданным, что все трое синхронно отпрянули в противоположную сторону. «Башня» дала опасный крен, и как в замедленной съемке пешеходы и водители наблюдали фееричный полет торта с приземлением на проезжую часть. Две женщины с широко открытыми глазами застыли в немом крике. Ужас исказил лицо высокого парня в униформе. Две полоски от «зебры» были скрыты под бисквитом вперемешку с глазурью и кремом. Маленькие синенькие гномики из мастики разбежались в разные стороны, практически не пострадав.

Первой пришла в себя Козырева. Она медленно повернула голову в сторону машины, ставшей причиной этой катастрофы, лицо её исказилось гримасой вселенской злобы и ненависти, глаза потемнели от переполнявших эмоций. Присев, женщина набрала в руку то, что осталось от некогда бывшего заказа на юбилей, и, размахнувшись, метнула этой массой в автомобиль. С глухим «чпоком» десерт встретился с лобовым стеклом внедорожника, за рулем которого сидел мужчина.

— Сволочь! Ты что натворил?! Ты слепой?! — обрушилась с обвинениями на майора гневная блондинка.

Чистобаев сидел ни жив ни мертв. Выйти из машины надо бы, да вот только ладони, вцепившиеся в рулевое колесо, совершенно не хотели от него отрываться. Заляпанное стекло мешало обзору. Эта выходка миниатюрной фурии ввела и без того растерявшегося следователя в полный ступор.

Пока Александр сидел и пытался из хаоса мыслей выбрать наиболее подходящую, дверь его авто со стороны водителя внезапно распахнулась, и женщина с саркастической улыбкой на милом лице неожиданно впечатала в грудь Бая многоцветную маслянистую массу и медленно, с несказанным удовольствием начала размазывать её ладонью по белой рубашке, приговаривая:

— А это тебе закусить, дорогой мой…

При этих словах ее ручки поднялись чуть выше, скользко пройдясь по подбородку, проникая сладким пальчиком в рот и, охватив всей пятерней его мужественное лицо, сделав жест снятия паутины, дернули за нос… Скользнув затем на лоб, чуть помедлив, будто раздумывая, вцепились в короткие волосы Чистобаева, массируя кожу головы, как в элитном салоне-парикмахерской. Неожиданно небрежно похлопав его по макушке, блондинка, судя по всему, еще и натуральная, приблизила свое симпатичное личико к его ошарашенной физиономии и пропела:

— А это тебе прическа под названием «святой петух инквизиции». Носи — не сноси…

Отпрянула и, махнув кому-то в сторону, гаркнула:

— Голубенького дай!