Консультант

В голову пришла авантюрная, безрассудная мысль: догнать, изъять Ирину из чужого салона и поменять местами этих двух женщин!

Большой босс буквально летел по трассе, нагоняя упущенные минуты волокиты, что устроила ему Малкина перед «Лысым лосем». Она, видите ли, забыла шарфик на спинке стула в кафе! Злость и отчаяние буквально осязаемыми молниями летали по салону машины. До них можно было дотронуться, об них можно было обжечься, а то и получить психологическую травму. Поэтому Юлия тихой мышкой сидела на заднем сиденье «бегемота», изредка поглядывая на сосредоточенного и угрюмого Вадичку.

Уже ближе к городу, когда поток попутных машин уставших дачников и просто отдыхающих, возвращающихся с лона природы, достиг такой концентрации, что дергаться в попытке настигнуть «гусара», который увез Ирину, было бесполезно, мужчина сдался. Обгонять колонну, похожую на длинного, мигающего красными огнями удава, по встречной полосе при наличии «сплошной» — только обрадовать гаишников, которые с криком «Ура!» немедленно бросятся в погоню за твоими водительскими правами.

* * *

— Саш, ты дома? — Ирина бросила ключи на тумбу в прихожей, доставая из сумки мобильник. Пропущенный звонок от сына и два от Светки. Всё. — Вот и отлично. — Получилось совсем невесело.

— Я-то дома, а вот где вас, мадам, носит? — Котов-младший нарисовался в тусклом проеме двери своей комнаты.

Они сразу, как въехали в квартиру, поделили ее с сыном: мальчик занял меньшую комнату, она — так называемый в нормальных семьях зал.

— Что с тобой? — спросил, подозрительно оглядывая мать. — Кажется, ты говорила, что по грибы поехала? И где же урожай?

Та только устало махнула рукой и закрылась в ванной.

Парень почесал затылок, хмыкнул и вернулся к прерванным делам.

Ирка смотрела на себя в зеркало и с огорчением констатировала, что она будет последняя дура, если снова ввяжется во что-нибудь подобное, начиная с этого гадкого чокнутого мента и заканчивая… Как обозвать своего уже почти бывшего начальника, она так и не придумала.

Состояние было какое-то странное. Словно она не в лесу на прогулке была, а целый день разгружала вагоны с мешками цемента и ее хорошенько приложили одним таким мешком по голове. Даже в ванне понежиться не хотелось. Какая ванна? Спать!

А через пару часов около подъезда Котовых остановилась карета «Скорой помощи». Перепуганный наследник, звоня диспетчеру, путался в адресе (вконец отчаявшись, продиктовал маршрут автобуса «десяточки» от центра города до нужного дома); Иркиной фамилии; дате её рождения и симптомах. Поняв, что молодой человек просто невменяем от волнения за родного человека, диспетчер вычленил из всего сумбура только место дислокации великовозрастного дитятки и его матери. Вот и получилось, что «скорая» приехала к больной кошке сорока лет отроду, с отчеством Петровна, страдающей чуть ли не тропической лихорадкой и температурой за сорок пять.

Приняв от посмеивающегося Айболита в ягодичную мышцу дозу анальгина с димедролом, несчастная провалилась в тяжелый беспокойный сон.

Снились ей лес, грибы, больше похожие на маленьких уродливых гномов, перебегающих с места на место и никак не желающих полезать в огромного размера корзину, а она со словами: «Стойте, сволочи, я сыну жарёнку обещала!» носилась за ними по кочкам, проваливаясь ногами в ямки с водой. А из-за толстого ствола груши за ней наблюдали прищуренные голубые глаза, и зловещий мужской шепот заставил замереть на месте: «Ирина Петровна, посмотрите на себя. Вы последняя идиотка. Зачем вам эти опята? Советую прихватить со складов «Сферы» мешок цемента. Там его много, никто ничего не заметит. Он скоро вам понадобится на кладбище. Сэкономили бы». А она так искренне удивилась: «На каком кладбище, Вадим Федорович?» И в ответ, уже голосом уборщицы Клавдии Семёновны: «На городском. Тот юрист, которого ты оскорбила в лучших чувствах, совратив его главного героя, тебя скоро там закопает. Вот цементик-то и пригодится. Для плиты надгробной. Да смотри, бери расейский! Он качественней!»

Котова, глухо вскрикнув, рванулась и села в постели. Темно. Душно. В щель между портьерами просачивался свет уличного фонаря, отбрасывая на стену яркий мазок, похожий на клинок кинжала.

— Тьфу! Приснится ж такое… Какого… Семёновна туда влезла? — Ирина тяжело вздохнула.

Хотелось пить. Голова была тяжелой, словно в ней вместо мозгов находился шар для боулинга под номером девять. Вспоминать ночной кошмар, гадать, к чему грибы с цементом снятся, не хотелось, но по закону подлости, когда о чем-то не хочешь думать, то именно это и будет настойчиво долбиться в черепушку. Нащупав стакан с водой, жадно отпила, вспоминая, как мучила ее жажда в лесу.

Лес. Старая груша. Сильные мужские руки. Губы — мягкие, настойчивые. Взгляд… Да, взгляд, ощупывающий, раздевающий — ту рыжую из загородного кафе… А потом они же, заключившие друг друга в объятия у «Лысого лося».

А она, наивная, уж было подумала, что действительно может понравиться такому мужчине.