Консультант

– Я тут привожу Бодену пример того, как одни и те же навыки могут быть применены и оценены совершенно по-разному. Есть прекрасный анекдот на эту тему, но он старый, поэтому приходится пояснять. Так вот. Дело было в те времена, когда деньги печатались на бумаге. И прочие документы тоже, например, билеты – на корабли или мероприятия, без разницы. Бумажные документы и деньги держали в специальных холдерах, которые так и назывались – «бумажники». Их носили в карманах, а воры-карманники жили с того, что эти бумажники вытаскивали у лохов. И, разумеется, для этого нужны были ловкие, гибкие, тренированные пальцы. Пока понятно?

Лана покосилась в сторону озера. Серая хмарь быстро сгущалась под накрывшим монастырь полем. До отбоя оставалось не больше часа. Внутренние часы сбоили: по их показаниям, снаружи был совсем ранний вечер.

– И вот как-то раз удачливый карманник тиснул бумажник, в котором, помимо денег, лежал билет на концерт знаменитого клавишника. Ну, мужик и решил: однова живём, когда ещё выпадет к цивилизации приобщиться? Купил себе костюм поприличнее, галстук, ещё всякой хрени набрал – и пошёл культурно проводить время. Дальше понятно. Клавишник заявленную программу наяривает, а карманник наш сидит, музычку слушает, окружающую обстановку пасёт. Сидел-сидел… потом не выдержал, толкнул соседа локтем в бок: «Ты посмотри! Такие руки, такие руки – и такой ерундой заняты!»

Она переждала взрыв хохота, потом нарочито тяжёлым взглядом призвала к порядку разошедшихся подчинённых и «коллег», и веско закончила:

– Любой ваш навык, любая полученная вами подготовка влияет на ваше восприятие окружающей действительности. И чем разнообразнее ваш тренинг, тем больше у вас шансов взглянуть на текущую проблему и на мир в целом с разных точек и под разными углами. И, возможно, найти решение, которое неприятно удивит ваших противников. Это я всё к чему? Завтра буду гонять ещё серьезнее, чем сегодня. Так что марш расслабляться, пока есть возможность.

Лана легко поднялась на ноги, повращала, разминая, плечами, пару раз наклонила голову вправо-влево и на секунду перехватила взгляд Радара. Ни кивка, ни даже подмигивания, но она поняла, что сотрудничать тот, пожалуй, будет. Хоть бы уж не забыл… не забил… и не попался.

Радар не забыл. И не забил. Насчёт «не попался» пока судить было рано, но командир базы взвился с постели, как подброшенный мощной пружиной. Выслушал донесение в кольце коммуникатора, и, рявкнув что-то среднее между «Лежи, я скоро!» и «Поубиваю придурков!», торопливо напялил штаны и ботинки и выскочил за дверь.

Сколько у неё времени, Лана не знала. Мало, с этим не поспоришь, но – сколько? Эх, оставили бы ей чётки… не оставили. Ладно, будем работать с тем, что есть. Адресат… первичная кодировка… ключ… начали!

– Говорит Лана Дитц, личный номер икс 000327681 икс…

Три с половиной минуты спустя она вернулась в по-прежнему пустую и начавшую уже остывать постель. Оставалось только ждать.

В радужность собственных перспектив Лана не верила, но очень хотела надеяться, что всё сделала правильно, и послание дойдет до Дедули. Или до штаба. Или до толкового инициативного дежурного смены связи. Или вообще хоть до кого-нибудь. Потому что иначе всё – зря. А смерть без пользы для порученного дела не входила в её планы, поскольку стала бы прямым оскорблением полученной подготовке и памяти приёмного отца.

Лана не строила иллюзий. Четверо суток, проведённые в накрытом силовым куполом монастыре, здорово ударили по её физическому состоянию. За всё надо платить, и за модификации, внесённые в организм медиками Легиона – тоже.

Высокая сопротивляемость воздействию наркотических веществ отнюдь не предполагала продолжительной массированной атаки. Попытки организма (пока – успешные) нейтрализовать дрянь, вливавшуюся в него с каждым вдохом, истощали запас его прочности быстрее, чем самые тяжёлые бои. Ужины в обществе Крейга отчасти компенсировали потерю энергии, что правда – то правда. Но завтракать и обедать приходилось вместе со всеми, а кормили на «базе Шекспир» такой дрянью, что база «Роузхилл» на Гардене вспоминалась не без ностальгии.

Больше всего не хватало воздуха. Она не просто так упомянула в разговоре с Боденом воздушные фильтры, выработавшие ресурс. Пусть даже распроклятый анкрит не позволил потомственному шанхайцу заметить непорядок с воздухообеспечением (ну и дозировка! Да тут никакой нейтрализатор не справится!). Само упоминание о таком непорядке должно было прочистить – и прочистило же! – ему мозги, пусть ненадолго. Важность, практически священность выработки кислорода и обновления воздуха впитывалась шанхайцами с молоком матери. И не имело никакого значения, помнили ли выкормыши той же террасы Форсайт своих матерей.

Ощущение того, что она сделала всё, что было в её силах, убаюкивало. Веки сомкнулись сами, сон пригладил вставшие дыбом остатки волос, расслабил сведённые напряжением последних часов мышцы. Лана заснула.

Впоследствии она с полной уверенностью пришла к выводу, что спасло её именно это.