Конт

Без тени нет света, без света нет тьмы.

За рассветом приходит закат, добро и зло едины.

Разве зло — волчица, убивающая на пропитание детям?

И добро ли отец, избивающий отрока,

чтобы поучить его житейской мудрости?

Люди учатся, заблуждаются, находят пути.

Ирий помогает контролировать тьму духа,

а Вадий не дает угаснуть жажде людской к жизни.

Трактат о мудрости

В мыльне никого не было, и конт устало опустился на лавку в раздевалке, откинувшись спиной на деревянный шкаф. Вытянул гудящие ноги и прикрыл глаза. Немного посидеть, помыться, перекусить и поспешить в кабинет, где уже собрались мастера. А еще нужно встретиться с рабами, допросить Ольта и вынести приговор, послать гонца с хорошими известиями в Роган к Нанни, обсудить с Семоном и братом Туридом программу обучения детей, расспросить Берта и пообщаться со своим новым шутом. Только пару минут передохнет…

…В парилке было жарко и влажно. На верхней полке, под самым потолком, лежал на спине Иверт. Виктория отчего — то смутилась и хотела незаметно выскользнуть в моечную, но горец повернул голову и приветливо махнул рукой, легко соскальзывая на пол. Его тело блестело от пота, и Виктория сразу же почувствовала сильное желание дотронуться до него. Провести кончиками пальцев по шее, спуститься на грудь… Иверт кивнул на лавку, предлагая конту лечь, а сам начал придирчиво выбирать веник из кучи замоченных в небольшой деревянной кадке. Она не стала ждать повторного приглашения и улеглась на живот, чувствуя, как по телу пробегает волна возбуждения, концентрируясь внизу живота. Иверт поддал пара и легко провел по спине горячими ветками, обдавая тело ароматом сушеных трав. Он работал веником плавно, как веером, едва прикасаясь к телу. Несколько раз прошел по ногам, ягодицам, спине — от ног до головы и обратно, гоняя горячий ветерок и только после этого хлестнул с протяжкой по раскрасневшейся спине.

Виктория всегда любила баню и теперь наслаждалась, с каждым ударом веника чувствуя, как на смену усталости приходит нетерпеливое предчувствие.

— Вставай, — скомандовал Иверт, и последний раз взмахнул, разгоняя над распаренным телом горячий воздух.

Забросив веник в кадку, горец потянулся к стоящему в углу ведру с холодной водой.

Виктория запаниковала, вставать и обливаться не хотелось. Нет, облиться ледяной водой она как раз очень хотела, но подняться на ноги, значит оказаться в опасной близости от игуша, а вдруг он сможет прочесть в ее взгляде желание? Вдруг она сама не устоит, поддастся блеску зеленых глаз? Она тихонечко застонала, уткнувшись лицом в сложенные руки. Хотелось придумать причину, чтобы отправить Иверта вон. И вообще, где остальные? Где Берт? Слуги? Рабы? Почему никого нет?

Горец усмехнулся, легко подхватил распаренное тело и поставил на ноги. Желание затопило разум, смыв все другие чувства — страх, стеснение, неуверенность. Это была безоговорочная капитуляция. Душа замерла в ожидании и предвкушении. Иверт слегка улыбнулся, приблизившись так близко, что их тела соприкоснулись, бережно обнял её за плечи и талию, прижимая к себе. Зеленые глаза оказались напротив серых. Странно. Виктория была уверена, что она ниже. Он смотрел с иронией и нежностью, и она чувствовала себя счастливой. Хрупкой, влюбленной и беззаботно молодой женщиной, оказавшейся в объятиях желанного мужчины. По телу прошла дрожь, оставляя после себя пустоту в животе, заставляя сердце стучать громче и быстрее, разливаясь сладостным томлением. Она положила руки на плечи Иверта, он в ответ на этот жест слегка наклонился и поцеловал ее в губы. Сначала нежно, осторожно, словно боясь, что она оттолкнет его, но постепенно поцелуй становился все настойчивее и настойчивее…

Виктория услышала хриплый стон и вдруг поняла, что это ее голос. Мужской голос. Воспоминание упало, словно гранитная гробовая плита. В паху появилась боль, а следом пришел стыд. От него начали гореть щеки и уши, а на глазах выступили слезы. Никогда еще Виктория не чувствовала себя так унизительно. Как бы там ни было, а Иверт видел в ней мужчину. Мужчину, который реагировал на другого мужчину! Он видел реакцию этого бесстыдного и откровенного тела! Видел, как она его хочет, и это вызывало в ее душе бурю противоречивых эмоций. Осознавать это было мучительно больно и в тоже время непристойно возбуждающе. Иверт заметил перемену в ее настроение, он нежно провел кончиками пальцев по щеке и шепнул:

— Мне все равно…