Конт

Отставить! Это твой замок! Это твои земли и твои люди! Ты никогда не была трусом! Что ты теряешь? Всего лишь жизнь, а умирать теперь не страшно, потому что ты знаешь, после смерти тоже есть бытие. Так что тебя пугает, капитан запаса Вавилова? Скажи себе честно. Ты боишься не справиться, недоверия и ненависти людей, одиночества. Боишься поддаться мужскому телу и потерять свою сущность, забыть, кем ты была раньше, раствориться в конте Алане Валлид, стать таким, каким был он. Какие нелепые страхи! Пошли их подальше и живи! Ты никогда не узнаешь, на что способна, пока не попробуешь. В конце концов, смерть — это тоже своего рода приключение.

Конт оскалился, в дверь забарабанили, и она распахнулась, впуская внутрь Берта, нагруженного кучей одежды, и рыжую девушку с тазиком и кувшином. Виктория вспомнила, что на ней надет только черный шелковый халат на голое тело и обрадовалась догадливости Берта.

— Доброе утро, кир Алан, — поклонился слуга. — Я помогу вам одеться. Там у ворот купеческий обоз. Идут от Большого Пальца. Товар привезли на обмен и продажу. Рэй ждет вас.

Ну вот. Началось.

— Сколько человек? Какой товар? — отрывисто спросила Виктория, ополаскиваясь над тазом холодной водой, которую лила ей на ладони рыжая служанка.

— Кир Алан, не гневайтесь! Я сразу к вам поспешил. — Берт бухнулся на колени и склонил голову.

Да что это такое? Виктория как раз набрала в рот густую горьковатую настойку, которая заменяла здесь зубную пасту. Она отлично отбеливала зубы, снимая налет и уничтожая запах изо рта. Но держать ее во рту нужно было долго, поэтому, пока она тщательно полоскала рот, считая до шестидесяти, слуга так и стоял на коленях, склонив голову.

— Берт! — зарычал конт, сплевывая в таз. — Еще раз рухнешь на колени, когда я тут стою перед тобой почти голый и мерзну, будешь… — Виктория задумалась, она не знала, как звучит на местном языке слово «отжиматься», — … будешь упираться руками в пол, пока не рухнешь! А ты, брысь отсюда, — повернулась она к испуганно всхлипнувшей девушке.

Рыжая служанка пискнула и, подхватив тазик, выбежала из комнаты. Ну и что такого она опять сказала? Виктория подняла глаза к потолку, а затем грозно посмотрела на слугу.

Берт внял и начал споро натягивать на мужчину местную одежду. Рубаха и узкие нижние штаны из тонкого беленого сукна, чулки, которые крепились к штанам завязками, шерстяная приталенная рубашка на шнуровке, черные брюки со штрипками, сверху кожаный доспех, состоящий из панциря и юбки, высокие сапоги.

Картину довершала перевязь с мечом.

— Ну и зачем мне меч? Опираться на него вместо трости? — пробурчал конт по — русски. — Хватит кинжала. Да и доспех лишний, от стрелы не убережет, только вес на ребра. Снимай!

Берт попытался возражать, но конт был непреклонен. Так и пошел на улицу в черной куртке из плотной, напоминающей брезент ткани и с одним кинжалом на поясе.

— Рэй будет ругаться, — выдвинул Берт последний довод, открывая перед контом дверь.

Виктория про себя усмехнулась. «Знал бы ты, мальчик, что для меня меч — это просто железная палка». А вот кинжалом она пользоваться умеет. Умела, точнее… Лук или арбалет тоже знакомые предметы, но меч… А ведь придется как — то объяснять Рэю, отчего конт вдруг забыл, с какой стороны браться за оружие. Вся надежда на память тела.

Они вышли в коридор, моментально признанный Викторией шедевром минимализма — голые каменные стены, все украшение которых состояло из редких факелов и застывших у дверей воинов. Один из них распахнул перед контом дверь, ведущую в маленькую комнату, из которой слуга с господином попали на каменную винтовую лестницу. Виктория обратила внимание на массивную дверь, её при необходимости можно было укрепить толстым дубовым брусом и запереть на железные засовы, перекрывая доступ с лестницы в жилые помещения. В случае нападения на донжон это давало преимущество обороняющимся. Потому что выбить такую дверь, находясь в помещении три на три метра, было весьма проблематично. Правда, и защитники попадали в ловушку.

— Берт, напомни, сколько этажей в донжоне? — поинтересовалась Виктория, когда они спускались вниз.

Половину слов пришлось показывать знаками, все же ее словарный запас был пока невелик. Хорошо, что часть слов звучала схоже с чешскими словами, чем Виктория беззастенчиво и пользовалась, таким образом выясняя у Берта значение того или иного слова.

— Подвал с колодцем и тюрьмой, потом хозяйственный этаж, там располагается и казарма стражи, на втором хозяйские спальни, на третьем гостевые комнаты, а выше никто не живет, — начал загибать пальцы Берт. — Туда в случае нападения Рэй лучников ставит.

Они вышли на улицу. Конт с удовольствием втянул по ночному прохладный, пахнущий солью воздух. Небо только начало светлеть, везде лежали тени, слегка разгоняемые неровным светом факелов. Через распахнутые ворота во двор въезжали груженые телеги. Со всех сторон раздавались крики, ржание, вой тау, свистели кнуты, скрипели колеса, и над всей этой какофонией летел чистый голос петуха, поющего гимн новому дню.