Контакт первой степени тяжести

– Ну, не с тобой же! Ты, вон, здоров, да и с двумя подружками! – сцепщик кивнул на бутылки, подаренные Варужем и торчащие у Белова из карманов пальто. – А я, вишь – насквозь больной весь, ушиблен водкою, да без надежд, без всяких! Ты похмелишь меня, а? Старый друг?

Белов молча достал из кармана бутылку и протянул.

– А я те фокус – ты не сомневайся, – сцепщик откупорил бутылку и разом влил в себя половину.

– Во где мне фокусы твои! – провел Белов себе по горлу. – Вот где они у меня!

– Ох, хорошо! – глубоко вздохнул сцепщик и, глядя на Белова мгновенно повеселевшими, добрыми глазами, констатировал: – Все познается в сравнении. Все знаю. Вижу, Коля, насквозь. Проблемы твои – как на ладони. Я тебя понимаю, Коля! И я тебя уважаю! – он поболтал в бутылке остатками коньяка и запустил окончание вослед первой серии. – И больше скажу – я тебе, Коля, крепко пособлю. Чувствую, чувствую – силы во мне нарождаются! Не подведу, Коля, нет! Если Егор Игнатов сказал, он и сделает. Ох, до чего ж хорош коньяк! Армянского разлива, не московский! Ух! – он громогласно рыгнул. – Вся беда твоя в том, что ты сквозь жизнь не легким перышком летишь, а лесорубом ломишься.

Белов открыл было рот, порываясь что-то сказать, но сцепщик остановил его жестом:

– Без философий! Хочешь ща сесть прямком на воркутинский? Так сядешь! Вторую бутылку давай – и пошли!

* * *

В привокзальном околотке Калачев инструктировал сводную группу: местная транспортная милиция, ОМОН, военные патрули, приданная группа наружников управления ФБС по Костромской области, выбитая через Москву благодаря только личным связям и поднятая по тревоге три часа тому назад.

За четыре часа интенсивнейшей работы Калачеву удалось сконцентрировать здесь, на вокзале, пятьдесят семь человек. И надо сказать, ребят на редкость серьезных, толковых, привыкших «играть с листа», действуя по обстоятельствам и здравому смыслу, не перекидывая проблемы на крайних, на стрелочников.

За час до прихода в Буй воркутинского Калачев успел уже поставить сводной группе задачу, обрисовав ситуацию фактологически, но в самых общих чертах, не утопив ее в деталях, провести общую ориентировку, сверить часы, согласовать временную иерархию подчинения, определиться со связью и взаимодействием отдельных оперативных подгрупп, задать каждой подгруппе конкретную установку.

Вроде бы он успел все.

Оставалось лишь закруглить инструктаж и немедленно задействовать все силы: оркестр в сборе, партитура у всех перед носом, дать теперь паузу и – взмах, и – пошел!

– А теперь, товарищи, вы все переоденетесь немедленно в гражданское. Одежда тут, в соседней комнате – на все размеры. Внимание, внимание! Все имеют на руках фотографию, переданную по факсу из Москвы? Все! Рост, цвет глаз, предполагаемая одежда, – известны всем? – Всем! По существующей оперативной информации из всех поездов, следующих на север… Тише, товарищи! Наиболее перспективным является этот: Москва-Воркута. Обращаю ваше внимание, что разыскиваемый Белов Николай Сергеевич, обладая высокой степенью изобретательности, осуществил за последние четверо суток два побега из-под стражи. Не исключаю, что разыскиваемый предпримет попытку уехать в последний момент, организовав неразбериху, панику, ЧП, направив нашу группу по ложному следу. Не стоит также сбрасывать со счетов и возможную попытку уехать нестандартным, так сказать, образом: на крыше, на сцепке.

– Да ясно все! Уже вы говорили все это, – сказал кто-то. – Мы же не дети.

– Последнее, – не обращая внимания, продолжал Калачев. – Разыскиваемый обладает феноменальной физической силой.

– Я тоже, – заметил кто-то из группы.

– Известно достоверно, что разыскиваемый в состоянии пальцами рук разорвать замок наручников.

– Ого!

– Возможно, вооружен: как огнестрельным оружием, так и электрошоковым устройством чрезвычайной силы.

– Так… – кто-то печально выдохнул.

– Вот. Это все. Все знают свои места расположения вдоль состава? Все! Тогда – спасибо, по местам!

* * *

– Вот он, твой воркутинский подходит, – сцепщик указал Белову на приближающиеся в ночи огни. – Пошли.

Белов хотел было напомнить сцепщику про билет, но, подумав, махнул где-то там, в мыслях, рукой: будь что будет!

Оглушающе щелкнуло радио, захрипело…

– …Скорый поезд номер двадцать два сообщения Москва-Воркута прибывает на первый путь… Пав-та-ряю…» Скорый поезд номер…

– Сюда иди, мы здесь залезем, – поманил сцепщик Белова. – Вот плита, наступай! И за эту железку хватайся!

Они влезли на перрон первого пути с торца, с земли от рельсов, пользуясь народным методом – спрямлением и сокращением любого пути – даже если этот путь жизненный.

– Стой! Подожди, – сцепщик поймал за рукав Белова.

Действительно, даже ребенок понял бы, что перрон просто кишит спецслужбами, хотя «официоз» исчерпывался всего лишь одним ментом в форме и армейским патрулем, состоящим из молодого лейтенанта, усиленного рядовым.