Контакт – Сибирь

– Ну, я, признаться, не вижу признаков конца света. Цены на нефть в новейшей истории не раз взлетали и падали. Что, собственно, произошло? Может, через десять лет появятся установки для производства дешёвой энергии. А может, не появятся. Представь себе, что он пообещал снабдить землю дешёвым молоком. Молочные цены этого не заметили бы. А нефтяной мыльный пузырь мог лопнуть от чего угодно. Но нет худа без добра. Может, пора встать с печи и перестать торговать пенькой и дёгтем. Если перемены произойдут, в мире, конечно, разразится кризис. Конверсия военной промышленности, сокращение армий, уменьшение доходов от углеводородов… Короче, большой бардак. Но мы через подобное проходили, и ничего, уцелели.

Ты знаешь, из разговора с тобой я утвердился в одной грустной мысли. Нефтяники не главное, не основные игроки. Правители со взглядами, подобные твоим…

Не знаю, будет ли толк от новой международной организации. А то, что ООН беспомощна и неэффективна, понятно даже нам с тобой.

Я сейчас припомнил, что Лига наций и ООН появились после мировых войн. Что же, новой мировой дожидаться?

А действует он вполне осмысленно и целенаправленно. И сейчас сделал очень сильный ход. Показал большой пряник… Жаль только, с русской поговоркой не знаком: «против лома нет приёма».

– Я вижу, они тебя завербовали. Типичный агент влияния.

– Ладно, контрразведчик, пойдём работать. В столице, надо понимать, присутствие уже открылось, попробую связаться с Администрацией Президента.

Сопровождаемые Володей, они двинулись к институту.

После звонка в Администрацию в трубке почти сразу прозвучал приветливый голос:

– Доброе утро, Иннокентий Васильевич. Хотя у вас скорее день. Переключаю на Владислава Егеньевича.

– Здравствуйте, Владислав Евгеньевич!

– Здравствуйте, Иннокентий Васильевич!

– Вы за ценами на нефть следите?

– Признаться, последние сутки только этим и занимаемся.

– У меня просьба, Владислав Евгеньевич. Нельзя ли нашей гостье устроить визит в одну из воинских частей? И погостить там некоторое время. Я присмотрел одну уютную ракетную базу…

– Вы серьёзно?

– Как никогда.

– Боюсь, исключено. Во-первых, за пределами моих прямых возможностей. Действовать пришлось бы долго и по длинной цепочке. И потом, резолюция СБ ООН запрещает милитарные контакты ПВЦ.

– Тогда у меня другая просьба. Могу я позвонить Самому?

– Час от часу не легче. Во-первых, это грубое нарушение… не знаю как сказать, принятого порядка… Во-вторых, вы представляете, что у нас происходит? Думаю, это невозможно… Иннокентий Васильевич, я понимаю ваши опасения и отчасти разделяю их. Всё, что от меня зависит, будет сделано.

– Спасибо и до свидания, Владислав Евгеньевич.

– До свидания Иннокентий Васильевич.

Вечером по плану в гости к Иуле пришли студенты университета. Два парня и три девушки. Одна из барышень сходу стала строить глазки Пивневу.

В беседке мужчины были в меньшинстве.

Иула была вежлива и благожелательна, но не было обычного для таких встреч излучения интереса и добра.

Девицы перешептывались и пересмеивались между собой.

Один из парней задал явно заготовленный вопрос. Что-то о мировом правительстве, через которое ПВЦ собираются править на Земле.

Иула терпеливо ответила, что посланники стремятся познакомиться с землянами, высказать своё мнение, а управлять планетой должны её обитатели.

Официант, чья белая рубашка казалась в сумерках ещё белее, прикатил тележку с закуской и вином, и ловко всё расставил на столе. Лейтенант Шевцова бесшумно возникла из сада вслед за ним.

Гости застенчиво ничего не трогали. В беседке повисла нелёгкая тишина. Встреча явно провалилась, и закончилась раньше обычного, и они с Иулой дольше, чем всегда, бродили по парку. Лейтенант Шевцова, как всегда, неутомимо ходила следом.

– Я чувствую. Иногда. Не знаю, как перевести, – заговорила Иула. – Чувствую людей. У нас некоторые чувствуют. Друнг очень сильно, почти всегда. Эти молодые люди, которые были сегодня. Я чувствовала, что они неинтересные, скучные. И девушка с примитивной животной тягой к мужчинам… Женщина из Москвы, которая недавно была у меня… я чувствовала в ней силу, ум… и, как это сказать, страсти. И расположение ко мне. И ещё я чувствовала, что как-то вы связаны, ты и она.

Скажу и о тебе. Ты знаешь, у нас очень… строго относятся к тому, как полно человек использует свои возможности. Ты называл специальное слово.

– Реализует себя.

– Да, реализует себя. Мы всегда это знаем друг о друге. Но это не относится к ирзу. Его возможности не определяются тестами. Если он не реализует себя, об этом почти никто не узнает. Почти потому, что некоторые могут почувствовать ирзу. Когда в Нью-Йорке мы с Друнгом смотрели твои работы, биографию и фото, Друнг указал на одну из твоих фотографий и сказал: «ирзу». А вчера я тоже почувствовала это. Такая оболочка, где птицы помещают зародыши…

– Скорлупа, – автоматически подсказал Пивнев.

– Ты ещё не пробил своей скорлупы.

Слова Иулы не затронули Пивнева, у него были другие заботы.