Контактная лингвистика

Можно предположить, что возможны оба типа лексических заимствований. Не исключено, что одни языки предпочитают преобразовывать семантику чужого слова, так чтобы она более или менее соответствовала семантическому «раскрою» данного языка. А другие языки в этом отношении не так устойчивы и могут заимствовать фрагменты чужой картины мира [Урысон 1999: 79].

М. Чернышева считает, что семантическое «поведение» новой лексики зависит от времени функционирования ее в новом языке. Все слова, попадая из исходного языка в язык заимствующий, проходят первый этап – проникновения. На этом этапе слова еще связаны с той действительностью, которая их породила. Постепенно слово иностранного языка приживается, его внешняя форма приобретает устойчивый вид, происходит адаптация слова по нормам заимствующего языка. Это период заимствования, или вхождения в язык, когда еще заметно сильное семантическое влияние языка-источника. Последний этап проникновения иностранной лексики в заимствующий язык – укоренение. Слово включается в полноценную жизнь: может обрастать однокоренными словами, образовывать аббревиатуры, приобретать новые оттенки значений и т. д. [Чернышева 2000].

В связи с увеличением числа новых заимствований усложняются семантические отношения между близкими по значению исконными и новыми иноязычными лексемами. Происходит дифференциация значений иноязычного и исконного слов, распределение членов таких рядов по сферам деятельности или сферам общения.

Чаще всего иноязычное слово заимствуется в одном из своих значений, реже в двух или более значениях. Если это происходит, то «заимствование при перенесении сохраняет большинство своих значений, но случается, что оно приобретает иное значение, и его семантическое поле значительно расширяется» [Dumont, Maurer 1995].

Значения заимствований и их иноязычных прототипов могут быть как сходны, так и существенно различны. Причем семантические различия с прототипами наблюдаются не только у слов, длительно функционирующих в воспринимающем языке, но и у инноваций иноязычного происхождения [Ильина, Сычева, 1998].

Представляется возможным говорить о том, что семантическая адаптация слова в первую очередь свидетельствует о том, что слово действительно ассимилировалось в языке-реципиенте.

После того как заимствованное слово вошло в язык, оно начинает жить своей жизнью, независимой, как правило, от жизни его прототипа в языке-источнике. Его звуковой облик еще больше приближается к структурам, типичным для данного языка. Заимствованное слово может подвергаться новым грамматическим преобразованиям, устраняющим черты чуждости; оно обрастает производными от него словами, претерпевает семантические изменения наравне с исконными словами и может получить совсем новое значение.

На фоне освоенной иноязычной лексики выделяются так называемые экзотизмы и варваризмы. Экзотизмы – это заимствованные слова, в значении которых выражаются отличительные черты общественной жизни, быта и нравов того или иного народа. Такие слова используются в научной, публицистической и художественной литературе при описании жизни того народа, который их создал [Алефиренко 2004: 241]. Экзотизмы не имеют синонимов в принимающем языке, поэтому обращение к ним при описании национальной специфики продиктовано необходимостью.

В другую группу выделяются варваризмы – иноязычная лексика, сохранившая все свойства языка-источника (часто даже иноязычную графику). Иначе говоря, это неассимилированные заимствования. Исходя из изложенных выше определений экзотизмов и варваризмов, представляется необходимым отметить, что эти понятия неразрывно связаны с понятием ксенизма. Термин «ксенизм» означает «чужое слово», употребление которого сопровождается металингвистическим знаком, как то дескриптивной парафразой или сноской внизу страницы, если речь идет о написанном тексте [Guilbert 1975: 96–98]. Л. Деруа представляет ксенизмы и собственно заимствования как две категории заимствования. Основное различие между ними состоит в том, что ксенизмы – слова чужого языка, иногда цитируемые, а собственно заимствования – окончательно ассимилировавшиеся слова. Невозможно, по мнению исследователя, провести четкую границу между этими двумя категориями. Существует «некоторый континуум между ксенизмами, не поддающимися ассимиляции и сохраняющими вид чужих слов, и словами, окончательно адаптировавшимися, т. е. настоящими заимствованиями» [Deroy 1956: 224].

Среди заимствованной лексики выделяется особый класс так называемых интернационализмов. Усиливающаяся тенденция глобализации многих сторон жизни и овладение все возрастающим количеством людей языками глобального общения способствуют увеличению числа интернационализмов и, следовательно, повышению интереса к интернациональной лексике со стороны лингвистов.