Контекстуальность онтологии и современная физика

Условия подходящести и адекватности – это также условия на подлинные концепты, смысл и интенциональность. Псевдоконцепты, псевдосмысл и псевдоинтенциональность оторваны от реальности. Подлинные концепты, смысл и интенциональность вырабатываются в реальности, питаются реальностью, которая служит для них почвой. В частности, представление об автономных смыслах, образующих, если использовать выражения Жослена Бенуа, «государство в государстве» или «государстве вне государства», было распространено во второй половине XX века в аналитической философии [86]. Такой метафизический «семантический реализм» есть, на самом деле, семантический идеализм. С точки зрения контекстуального реализма Бенуа пишет: «(…) Я не противопоставляю смысл реальности. Я их различаю, что не то же самое» [87, p. 103].

Для более наглядного и целостного восприятия предлагаемой позиции можно представить себе, что акцент в выражениях «контекстуальный реализм», (контекстуальный) «нормативный реализм», (контекстуальный) «интенциональный реализм», (контекстуальный) «семантический реализм», (контекстуальный) «концептуальный реализм» и так далее может свободно смещаться. Речь идёт о двух неразделимых аспектах контекстуального реализма. Реальный объект (то есть определённая конкретная вещь) может быть дан (данным) лишь в рамках некоторой точки зрения, описания, интенции (как формата описания), применения концепта, нормы или теории, которые его не создают, а идентифицируют (то есть объект существует не в силу концептуальной схемы и так далее; в противном случае позиция была бы идеализмом). То есть наш реализм интенциональный, нормативный, концептуальный, «перспективистский», семантический, контекстуальный (вещи приобретают свою идентичность лишь в контексте) – акцент делается на первом слове указанных выше выражений. И при этом, с другой стороны, сами интенция, норма, теория, точка зрения, концептуальная схема, смысл и так далее являются внутренними в том или ином контексте, укоренены в реальности, которую они идентифицируют. В этом (и только этом – не категориальном) смысле они реальны. То есть наш интенциональный (нормативный и так далее) реализм есть реализм (относительно интенциональности, нормы и так далее) – акцент делается на втором слове указанных выше выражений.

Мы будем также говорить о реальности контекста, или о контексте как самой реальности. Контекст подразумевается; он не может быть определён. В противном случае это был бы не контекст, а определённый объект. В рамках контекстуального реализма все реальные объекты укоренены в контексте – реальности. Благодаря этому, в зависимости от контекста, они могут варьировать свою идентичность. Как утверждает Бенуа, контекстуальность – фундаментальное эпистемологическое и онтологическое свойство реальности [87, ch. 1]. То, что не обладает этим свойством, не реально.

Понятие контекста хорошо известно из аналитической философии языка. Например, индексикальные выражения истинны или ложны не сами по себе, а в контексте. Мы будем, однако, оперировать более общим и менее определённым понятием контекста, содержание которого раскрывается лишь в рамках философской позиции, которую мы называем контекстуальным реализмом.

Вкратце, контекст есть там, где имеет смысл говорить об истинных или ложных высказываниях (корректных или некорректных действиях), но не о предопределённости их истинности или ложности (корректности или некорректности) : в этом смысле контекст – это определённость без предопределённости. Высказывания, суждения и действия первичны. Они – употребления концептов в контексте. Понятие контекста, таким образом, возникает там, где возникают концепты, нормы, язык и их применения. Как пишет Бенуа, «что касается понятия контекста, то «контекст возникает лишь там, где начинается эта нормативная игра в реальности, которую в том или ином смысле называют «мыслью». Сам контекст, однако, (…) остаётся безмолвным» [75, p. 88]. Контекстуальное и концептуальное (или нормативное) идут рука об руку. Нельзя понять одно, не поняв другое. Парадигматические случаи употребления языка (концептов, норм) – деконтекстуализированные, тогда как новые случаи – по определению контекстуальные: контекст – это всегда новизна. Витгенштейновские языковые игры контекстуальны, что также означает, что они не автономны, а укоренены в реальности.

Поскольку контекст – это непредопределённость, новизна, он есть там, где есть обоснование постфактум: контекст не иррационален, он предполагает рациональность. Контекст есть там, где фрагмент реальности, реальный объект может менять свою идентичность, превращаться в другой реальный объект.