Контекстуальность онтологии и современная физика

«Провал между фактическим – реальным: тем, что всегда есть лишь то, что оно есть, – и нормой, которая имеет предназначение его выявить, корректно или некорректно, как мне кажется, составляет фундаментальную структуру того, что я называю (…) ”реализмом”» [87, p. 99].

Позиция реализма, если её сформулировать в виде лозунга, есть простое утверждение реальности. Она предполагает, таким образом, ответы на вопросы «Что такое реальность?» и «Что реально?»1. И наоборот: ответы на эти вопросы возможны лишь в рамках той или иной философской позиции – реалистической, если они правильные.

Вопрос «Что реально?» мы будем понимать не столько в онтологическом смысле «Что конкретно реально?», «Какие существуют реальные объекты?»2, сколько в смысле «Каким образом отличить то, что реально, от того, что не реально, а, быть может, “идеально”?» Таким образом, возникает также следующий вопрос: «Как понять различие между реальным и идеальным?»

Фундаментальным и исходным пунктом для нашего подхода будет утверждение категориального различия между реальным и идеальным. Медитируя в конце 90-х – начале 2000-х годов позднего Витгенштейна3, мы пришли к выводу, что он систематически указывает на возможную ошибку смешения концептуального (описательного) уровня и уровня онтологического (реальности), принятия описания реальности за реальность. И тем самым мы имплицитно учли указанное категориальное различие4.

Эксплицитным образом это категориальное различие вводит в рассмотрение современный французский философ Жослен Бенуа [73–92]. Мы принимаем его позицию по этому вопросу: Реальность такова, какова она есть. Это её определение. Смысл, нормы, концепты, язык как парадигма нормативного, точки зрения (перспективы), мысли, теории идеальны. Мы скажем, что они представляют собой некоторое «движение» в реальности, некоторое её «употребление» (но сами к реальности не относятся)5.

Антиреализм, или идеализм, – мы зачастую будем употреблять два термина как взаимозаменяемые – как мы его определяем, либо приписывает той или иной идеальности (мы будем также говорить об «идеальных объектах» ) статус реального, либо стирает границу между реальным и идеальным, либо не рассматривает то или иное реальное в качестве реального, либо считает, что некоторые реальности «менее реальные» , чем другие. Короче говоря, антиреалист/идеалист не делает различия между указанными выше категориями или же смешивает их.

Истина объективна и в этом смысле она одна6, а отклонений от неё много. Подлинно реалистическая позиция одна, а разновидностей антиреализма (идеализма) много.

Мы будем отстаивать и применять для решения философских проблем реализм, который комбинирует нашу реалистическую (но не «метафизическую») интерпретацию позднего Витгенштейна, предложенную в начале 2000-х годов, и, на наш взгляд, имеющий с ней много общего более поздний «контекстуальный реализм» Жослена Бенуа [73–92]. Нашу исходную позицию мы называли неметафизическим витгенштейновским «нормативным реализмом (и натурализмом)». Для обозначения нашей теперешней реалистической позиции мы заимствуем выражение «контекстуальный реализм». В то же время термин «нормативный реализм» также остаётся пригодным. Если говорить в двух словах: терминология мотивируется тем, что наш реализм утверждает контекстуальную вариабельность идентичности реальных объектов, которые идентифицируются в контексте при помощи норм. Сами нормы вырабатываются в реальности и зависят от контекста. Идентифицируя реальный объект, они «измеряют» реальность, не имеющую до своего измерения объектной (пред)определённости. (См. также сноску 4 выше.)

Для нас, как и для Бенуа, философия позднего Витгенштейна – один из главных источников философского вдохновения. Помимо Витгенштейна, на нас обоих, но в разной степени, оказали влияние философия Джона Остина и контекстуализм Чарльза Трэвиса, считающего себя последователем Витгенштейна [50; 395; 397]. В отличие от Бенуа, мы, однако, полагаем, что контекстуализм Трэвиса является радикальным, а не витгенштейновским. И, как нам представляется, контекстуализм самого Бенуа отличается от контекстуализма Трэвиса.