Контингент (Книга 1, Афган)

Теперь он брел обессиленно по узкой кромке горной тропы, изуродованной вертолетными атаками... Когда наступила ночь. Максим еще не сошел с тропы, не нашел места для ночлега и с отчаянием обреченного продолжал двигаться по ней, уже ничего не чувствуя ни руками, ни ногами. Неожиданно камень, на который наступил Максим, просел под ногой вместе с куском тропы, и Максим заскользил вниз по пологой стене скалы, пытаясь ухватиться за что-нибудь руками. Бесполезно. Удар о камни, потом еще скольжение вниз, и снова удар.

Всего два месяца прошло с тех пор, как Максима проводили в армию. ...Максим пришел в себя от яркого луча света, бившего прямо в глаза, и шепота:

- Товарищ капитан, вроде бы наш...

Максим приоткрыл распухшие веки, отдернул голову от узкого жала-луча фонарика и, едва шевеля разбитыми губами, прошелестел:

- Наш, наш...

 

Глава 19. Вадим

...Кто-то шел по пустыне, оставляя на песке отчетливые легкие отпечатки небольших ступней. Шел он не торопясь. Расстояния между отпечатками были равновеликими, и своей размеренностью успокаивали. Легкий песок, скорее даже пыль, не соскальзывал в углубления, а оставался недвижимым, как будто запечатленным навеки в материале скульптора. Следы тянулись с запада на восток, ближе к югу, от Кушки до Кандагара. Их было видно не только на поверхности кажущейся мертвой пустоши, но и на скалах древнего Гиндукуша, на плодородной почве апельсиновых рощ Джелалабада и даже на зыбких водах рек, кяризов{22}, арыков и горных озер. Эти отпечатки некрупных ног вселяли уверенность, что через все можно м нужно пройти, что нужна рассудочная размеренность во всем, что не нужно принимать мгновенных решений, которые по-разному могут повлиять на дальнейшую жизнь человека.

Там, где пролегали эти следы, зоркий снайпер отцедил в сторону от уже обреченной жертвы алой глаз винтовки; мина, готовая рвануть под тяжело груженным грузовиком, отказывалась выполнить свою смертоносную работу; кобра, вытянутая стремительным копьем в разящем прыжке, внезапно свертывалась безобидным кольцом и шлепалась в пыль, ошеломленно вращая хищной головой в обмякшем капюшоне. Так было везде, где ступили эти ноги - все теряло свою способность убивать и уничтожать. Но не многим было дано видеть эти следы и узнать, кому же они принадлежат.

...Вадим их видел...

Он два года стремился к тому, чтобы постичь тайну увиденных следов. Увидеть того, кому они принадлежат. И вот теперь, перед концом своей короткой жизни, он увидел ЕГО, к кому так давно стремился. Он не мог разглядеть лица, подернутого золотым сиянием, но все равно угадывал какие-то черты, подсказанные глубоким подсознанием. Вадим видел ЕГО руки, тонкие, но сильные. Левая прижата ладонью к груди, а правая вытянута вверх двоеперстием. Невысокая фигура скрывалась серо-голубыми с золотистым отливом широкими складками длинного плаща. Косые ступни выглядывали из-под одежды, те ступни, по следам которых шли многие люди долгими веками.

Вадим хотел подняться, приблизиться к уже близкой фигуре, но оторванные, раздробленные кости бедер лезвиями осколков больно резанули по истерзанной плоти, но не выбили сознания, а лишь огорчили невозможностью приблизиться к обожаемой фигуре. Вадим решил ползти на руках, но они не слушались, не повиновались, когда-то сильным мышцам. Вадим обеспокоенно повел глазами вправо, влево, и отчаяние охватило его. Левая рука, крепко обхватившая стиснутыми пальцами цевье автомата, бесполезно лежала в пыли, оторванная неожиданным взрывом мины, которая лежала здесь давно и ждала своей жертвы. Этот час пришел чуть раньше, чем пролегли следы, убивающие саму смерть. Правая рука сжимала ручку автомата, надавив указательным пальцем на спусковой крючок всей силой оторванных мыши. И опять что-то не давало полностью погрузиться в отупляющее отчаяние. Пылающая боль в мозгу внезапно отступила. Вадим стиснул зубы, попытался перевернуться на живот, чтобы ползти змеей к спасению, которое, он знал это, ждет его в обладателе сияющей фигуры. Движение обрубленного тела только дало ток крови, и свежие потоки ее обнажили изорванную осколками грудь с переломанными ребрами и, то пульсирующими, то вздымающимися со свистом вверх, то опадающими с хрипом вниз внутренностями. Вот теперь-то обреченность защемила сердце, закололо яростью несбывшейся надежды. Вадим дернулся по направлению к фигуре, уже почти полностью залитой заревом заходящего солнца - и свершилось чудо...

Страшно укороченное тело Вадима поднялось плавно в воздух, заскользило к открытым теплым ладоням, протянутым к нему - медленно скользящему по воздуху телу мученика. Ладони мягко коснулись обнаженных жутких ран Вадима, и боль пропала. Ушла боль, покинула умирающее тело. Вадим благодарно взглянул в лицо своего утешителя, но увидел только его огромные, с бездонной лаской глаза и услышал тихий голос:

- Иди с миром...