Контингент (Книга 2, Шурави)

- Так заметьте, на руках вишу! Ногами уперся, задницу отставил. За балконом. Голый, как Адам... Сейчас, думаю, сорвусь! В это время ее муж к окну подошел, и в это же время этажом ниже женщина на балкон вышла на звезды посмотреть. Глянула вверх, а там... не звезды над ней висят, а...

- Обожди! - синели от смеха пацаны, валясь друг на друга. - Обожди, дай отсмеяться!

Пашка был незаменимым хохмачем во всем полку. Послушать его истории о "рейдах" по женщинам, собирались многие уставшие от грязи, боли и войны люди. Пашка был в глазах благодарных слушателей героем, не знающим отказа, имеющим оглушительный успех у женщин, гусаром, искателем приключений, попадающим в смешные ситуации и с честью и ловкостью из них выходящий.

В его неотразимости и первенстве не сомневались, как и в этой истории, когда, убегая от мужа одной женщины, он попал в объятия другой.

Смеялись там, где смешно, притихали, когда рассказ шел об интимном, и, конечно, эти байки были великолепной разрядкой для человеческой психики. Смеялись от души, истерически всхлипывая, басили и взвизгивали сорванными голосовыми связками, катались в пыли, не в силах удержаться вертикально, утыкались коротко стриженными головами друг в друга и хохотали, хохотали, хохотали, превращаясь в эти редкие минуты в простых мальчишек, каких полно в каждом дворе и городах их детства, и забывали мальчишки в эти моменты о пройденных тропах войны и о тех дорогах, что далеко не каждому дано будет пройти до конца в Афганистане. Смеялись до колик в боку и, наверное, полопались бы совершенно. А скорее всего не поверили бы, если бы Пашка признался, что на самом-то деле у него была одна-единственная девчонка. Да и то едва-едва целованная.

В городишке, где до армии жил Пашка, каток заливали каждую зиму. Девчонки и мальчишки, парни и девушки, степенные взрослые, сменяя друг друга, весело звенели металлом с утра до вечера. Таким удовольствием, радостью веяло от катающихся, что Пашка, уже будучи студентом техникума, пересилил стыдливость и во что бы то ни стало решил как можно быстрее научиться кататься на коньках. Прежде, пока был жив отец, Пашка вместе с ним сколько-то раз поковылял по льду, но толком кататься не научился. А теперь - зависть взяла. Музыка, огоньки разноцветные, люди красивые. Сказка зимняя! Дух захватывает!

- Да что я, хуже других, что ли! - стиснул зубы Пашка. - Научусь!

На разъезжающихся ногах выбрался на лед и, конечно, со всего маху плашмя упал. Раз, другой, третий. Устав от падений и ушибов, добрался до ближайшей лавочки и только когда с облегчением шлепнулся на нее, увидел, что рядом с ним, уткнув лицо в белые пушистые варежки. о чем-то плачет девушка.

Нет, страшного ничего, просто больно ударилась, но вот и повод ее, прихрамывающую, до дома проводить. Настя жила у тетки во время учебы. Училась (вот чудо!) в том же техникуме, только не на механическом отделении, где учился Пашка, а на технологическом и курсом младше. Поэтому и не видел Настю Пашка в техникуме, у каждого отделения были свои учебные помещения. Проводил Пашка девушку и ушел домой взволнованный, смущенный, влюбленный.

Встречались до весны. Катались на коньках, ходили в кино, бродили по улицам, вложив ладонь в ладонь, целовались. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы однажды вечером Пашка не обнаружил в почтовом ящике квадратик суровой на ощупь серо-белой бумаги. ПОВЕСТКА кратко, по-военному, гласила, что необходимо явиться такого-то числа, в такой-то кабинет в городской военный комиссариат по вопросу призыва на срочную службу в ряды Советской Армии. Видимо праздничные дни помещали доставить повестку раньше и осталось Пашке на все про все 3 дня.

Изумленно-растерянные глаза Насти: "Тебе... завтра... как же так?"

Слезы матери: "Сынок, да как же я без тебя?!..".

Вот так!