Контора

Университетский кампус раскинулся на берегу огромного озера, затерянного среди бесконечных зеленых лугов, местами поросших вековыми дубовыми рощами. С приходом сумерек над водой поднялись плотные клубы тумана, укутав окрестности университета белым хлопковым саваном. Безмятежная гладь озера остывала после дневного зноя, неохотно расставаясь с накопленным успокаивающим солнечным теплом. Воздух наполнился промозглой сыростью, вгрызавшейся в кости и заставлявшей мышцы спастически сокращаться. Однако в разум она привносила холодную бесчувственную ясность. Алекс никогда прежде не видел мир таким ледяным, но кристально-чистым.

– Что дальше? – спросил он.

– Остался последний член отряда, – ответила Орье.

– Самый бесполезный для путешествия по снам, но между тем без него погружение теряет смысл, – влез Гловер. – Жнец.

– Директор.

С наступлением темноты психонавты отчалили на четырехместной гребной лодке от старинного каменного причала, укрытого клочьями лишайника. С чем было связано ожидание, они не ведали. Так распорядилась Орье. Она в избыточные подробности предпочитала не вдаваться.

Вульф с Гловером сели на весла. Орье расположилась на носу, настороженно вглядываясь в загадочную и непроницаемую мглистую пелену. От обволакивающего и герметичного окружения Вульфу стало не по себе. В глубине ее завихрений он замечал отдаленные картины былых кошмаров. Были ли эти миражи правдой, либо очередным мороком – Алекс предпочитал не всматриваться в зыбкие образы излишне пристально. Стейнбек примостился на корме молчаливый и апатичный. Старый усталый мужчина, выгоревший дотла. Спокойствия за судьбу погружения в хост он не внушал и менее всего походил на грозное психологическое орудие против внутренних демонов, затаившихся во тьме подсознания.

Работая веслом в унисон с Гловером, Вульф размышлял о нескольких вопросах, накрепко застрявших в его мыслях посреди безудержного калейдоскопа гротескных событий. Что значили слова Гловера с Беккером? Гомункул и внедренный агент – все это о нем, Алексе Вульфе. Собственное прошлое стало казаться ему чем-то отдаленным и малозначимым. Кто он такой, в самом деле? Врач-психолог, военный медик, наркоман, безумец, волонтер, психонавт? С ним ли все это происходило или с кем-то другим и совсем в иной жизни? Правда ускользала от него, как клочья тумана, который нельзя ни схватить, ни потрогать.

Гловер заметил потерянную мину на лице Алекса и толкнул его в бок:

– Не вздумай копать глубоко и анализировать все то, чему стал здесь свидетелем. Вот вернемся на твердую землю, тогда и займешься изысканиями. Если перенасытишь разум картинами и образами, что видел в КОС, не миновать тебе постгипнотической фуги.

– Хватит нести чушь, мистер Гловер! – пробурчал Стейнбек. – Этот молодой человек последний, кто может потерять над собой контроль в группе извлечения. Директор всегда знал это. Он выбирал не вслепую. Услышав про нейровирусную атаку, я начал догадываться, для чего здесь мистер Вульф. Пейтон задумал убить двух зайцев одним выстрелом. Посмотрим, к чему приведет подобная самонадеянность.

– О чем вы, профессор? Не поделитесь?

– Небольшие озарения. С момента знакомства с Пейтоном я стал придавать им куда большее значение. Директор задумал охоту на живца.

– И кто добыча?..

– Тихо вы! – зашипела с носа лодки Орье. – Дайте сосредоточиться, иначе точку входа пропустим.

Подул порывистый осенний ветер, принесший с собой холодную морось затяжного дождя и запах гниющей палой листвы. Он проделал в тумане брешь, в которую вошла лодка. Они выплыли на середину озера. Поверхность его подернулась легкой зыбью. Огромная луна в половину неба взошла на небосвод, расстелив на воде дорожку из мертвенно-бледного света. Орье распорядилась достать из воды весла и крепко вцепилась в борта лодки, примащиваясь поудобнее.

– Раскачивайте ее. Нам надо перевернуться, чтобы попасть в сон директора.

– Как она это делает? – вполголоса спросил Вульф, перенеся вес на край лодки.

– Чего делает? – уточнил Гловер, пыхтя от натуги.

– Находит дорогу во сне.

– Для нее это столь же естественно, как есть или дышать. Вы способны писать стихи, молодой человек? – осведомился Стейнбек.

– Паршивые разве что.

– Как и я, но некоторые пишут великолепно. Это особенность работы мозга. У кого-то есть предрасположенность, а у кого-то ее нет. То же и здесь. То, что вам кажется случайным, простым и легким, есть плод тщательной селекции персонала и бесчисленных экспериментов. Проб и ошибок. Целые отделы Конторы денно и нощно работают над тем, чтобы в КОС все прошло максимально гладко. Настолько насколько это вообще возможно, – он крякнул и опрокинул лодку кверху брюхом.