Контора

Ловкость Роберта в постели оказалась единственным утешением для потерявшего голову старшего менеджера Ольги Талльской. В остальном же девушка не испытывала восторга от обретенного бойфренда. Не могло быть и речи о том, чтобы привести Роберта к знакомым в качестве кавалера — в лучшем случае не поймут. В одном из худших спросят, от какого дивана оторвана та полоска материи, что подвязана им вместо галстука, или от кого перешла по наследству кожанка: от бабушки-чекистки или прабабушки, ездившей в Новый Свет в годы золотой лихорадки. Не дай бог, коллеги узнают об их связи! Склюют моментально. Подкалывать Мастеркова — все равно что высмеивать костюм спящего бомжа: скучно и безадресно. При любых обстоятельствах чудаковатый менеджер будет улыбаться и согласно кивать, и оценить меткость своих шпилек остряку не удастся. А вот поинтересоваться у Ольги Талльской, когда ' ее лягушонок превратится в прекрасного принца, могут запросто.

Ольга скосила глаза на часы. Можно еще спать и спать, но есть дело поважнее: придумать, как выпутаться из этой истории. Как же ее угораздило так вляпаться?

Накануне «Контора» гуляла по поводу очередного дня рождения. Как обычно, праздник пошел в гору после отъезда начальства. Напитки окрепли, закуска посолонела, музыка заиграла громче. Сослуживцы пили, закусывали, трепались о чем-то. Ольга не узрела ничего необычного в том, что Роберт в тот вечер особенно усердно ухаживал — впору употребить слово «прислуживал» — за ней и за Оксаной Серебрец, с которой они сидели рядом. Все уже привыкли к нарочитой вежливости и галантности «парня в тиграх», как прозвали Роберта за глаза, намекая на рисунок его неизменного галстука. Раз уж Роберт оказался рядом, то что такого в том, что он наполняет стаканы сидящих по левую руку дам и подает им закуски? С точки зрения Ольги, подобное поведение должно быть нормой.

Когда основательно «заправившиеся» служащие начали подниматься из-за стола, чтобы поплясать под новый сборник отечественных хитов, старательно списанных с зарубежных хитов прежних лет, Ольга не нашла опять-таки ничего необычного в том, что молодой человек пригласил ее на танец. Вел Роберт не ахти, но с такта не сбивался и на ноги не наступал.

Ничего предосудительного не содержало в себе и второе приглашение, на медленный танец под заунывную колыбельную. Потом колыбельная перескочила на рокабилли. Подрыгаться в такт Ольга любила, тем паче что желающих «подавить окурки» набежало великое множество, угол, освобожденный под танцплощадку, оказался забитым, и в такой толчее не имело никакого значения, кто с кем танцует: нашел, куда поставить ногу после очередного финта, и ладно.

Дыхания у Ольги едва хватило до конца танца, пот лил с нее градом, и, отираясь основанием ладони, она уже искала глазами свой стул, чтобы пробраться туда и плюхнуться на мягкий итальянский пластик, когда загремел новый хит. Тоже нечто быстрое, в латинском стиле. Ольга сделала первый шаг, пробираясь между продолжающими плясать коллегами. Неожиданно чья-то рука обхватила ее талию и мощным рывком развернула кругом, возвращая в эпицентр веселья. Девушка обернулась и обнаружила, что человек, столь бесцеремонно ангажировавший ее на очередной танец, все тот же менеджер Мастерков. Будь у нее хотя бы секунда, Ольга непременно одернула бы зарвавшегося юношу, но тот не дал ей такой возможности, принявшись кружить и мотать свою партнершу, словно куклу, благо управлять миниатюрной девушкой не составляло труда. Быстрые танцы удавались Роберту лучше, и в другой ситуации Ольге такой партнер пришелся бы по вкусу, но в тот момент...

Рок-н-ролл, изрядное количество испитого «Смирнова» и духота подействовали на девушку убийственно. После очередного резкого поворота ей сделалось дурно. Ольга забилась в руках партнера, как форель в сетях рыбака, но едва

Роберт перестал поддерживать ее, ноги предательски подкосились, и госпожа старший менеджер непристойнейшим образом растянулась бы на полу, если бы он снова не подхватил ее.

Ольгу замутило, звуки сделались вдруг чересчур громкими, движения танцующих — слишком быстрыми, воздух — нестерпимо густым. Она чувствовала, как ее ведут по залу, и пол словно уворачивается от ее шагов. Потом — провал: Ольга не помнила, как вышла из зала, перешагнула порог, а паркет под ногами сменился линолеумом. Она Пришла в себя от потока холодного ночного воздуха, окатившего лицо и грудь. Ольга обнаружила, что сидит в секретарской у раскрытого настежь окна и смотрит на потонувший в темноте скверик перед зданием.

Провал.