Контора

И тут подворачивается Роберт Мастерков! Парень, который неплохо говорит по-китайски; парень, который толь-|ко-только пробирается на пажити переводчиков и не имеет представления о существующих ценах на услуги «толмачей»; парень, который вообще не представляет, как вести дела со своим работодателем; парень, в голову которого вбиты заповеди вроде «люби начальников своих», вследствие чего он предпочтет утонуть, чем потревожить дремлющего на берегу начальника. Последнее, кстати, очень даже в ретро-китайских традициях. В общем, Роберта взяли, схватили обеими руками. Оклад, который ему положили, не обременял бюджета компании, а молодому человеку казался астрономическим. Правда, условия договора носили характер неопределенный, и вскоре Роберт стал замечать, как его рабочая неделя удлиняется, поглощая вечера и выходные, уходя за отметку девяносто часов, минуя сто, переваливая сто десять. Главное, что и возможности побороться за свои права молодому толмачу не оставалось, ибо все сверхурочные вечера и выходные проходили в ресторанах, казино и приватных клубах, куда мадам Линь частенько переносила зашедшие в тупик переговоры и где любила коротать досужие вечера. Роберта сажали за стол, потчевали деликатесами, поили дорогими винами и водкой. Как тут прикажете выказать недовольство, в какой форме? Идея дернуть начальницу за рукав в перерывах между тостами и, дожевывая дармового моллюска, потребовать возмещения за тяжкий труд казалась не очень удачной.

Пока Роберт Мастерков ожидал предлога для начала борьбы за свои права, он успел привыкнуть к подобному образу существования. А чем плохо? Сыт, пьян, обеспечен культмассовой программой и при этом еще зарплата и возможность практиковаться в языке. Домашними хлопотами молодой человек обременен не был, любимой девушкой не обзавелся. Так куда ему рваться? С китайцами весело и вкусно отдыхалось, после третьей рюмки всем присутствующим становилось до лампочки, кто на каком языке говорит и слышит ли их собеседник, так что можно было расслабиться и набивать брюхо, поглядывая исподлобья на извивавшихся на маленьком подиуме танцовщиц.

Случалось, что пару-тройку дней его услуги не требовались. В первый день он отсыпался, обнаруживая, что умудрился изрядно устать. На второй пялился в телевизор, а утром третьего выходного дня Роберт просыпался и начинал скучать по своей интересной службе.

Кстати, о культмассовой программе. По мере того как китайцы привыкали к своему русскому сотруднику, они доверяли ему все больше и позволяли себе развлечения все менее и менее невинные. Травку, например. На второй или третий раз китайцы предложили и Роберту потянуть из длинной трубки с металлическим набалдашником. Роберт потянул, пока не перехватило дыхание. Понравилось, и впредь молодой человек участвовал в опиумных пирах с большой охотой.

Не давала Роберту скучать и мадам Линь. Переговоры, встречи и деловые ленчи сменялись вечеринками и сабантуями, куда добросовестного работника приглашали уже просто так, за компанию.

Позднее, решив, видимо, что Мастеркову можно доверять, мадам Линь стала-брать его и в поездки по магазинам, и в косметический кабинет, и даже к массажисту.

Мадам Линь, как говорится, миновала тридцатилетний рубеж, однако определить на глаз, как далеко она ушла за него, не представлялось возможным. Когда она, накинув на бедра простыню, возлежала на массажном столе, распаренная и благоухающая каким-то сладким восточным ароматом, мысли о возрасте даже не забредали в голову.

Роберт, чуть заметно краснея, отводил взгляд от гладкой пергаментной кожи, предпочитая рассматривать кафельные стены или собственные ногти.

Мадам Линь же то и дело обращалась к костоправу, высказывая замечания и пожелания «помять там» и «погладить тут», так что Роберту приходилось не только лицезреть наго-ту своей патронессы, но и указывать на места, ожидающие прикосновения. Китаянке определенно нравилось играть со смущением юноши, и она прибегала к его помощи все чаще, следя насмешливым взглядом, как тот просит массажиста погладить ее бедра, «вот так, сверху вниз, сверху вниз».

Во время третьего сеанса массажа госпожа Линь расшалилась до того, что как бы случайно уронила простыню на пол, а заметив, что ее переводчик в панике отвернул лицо, начала донимать его вопросами:

— Почему вы отвернулись, Роберт? Вам неприятно смотреть на меня? Я так старо выгляжу, что вызываю отвращение?

Мастерков бубнил что-то невнятное, что, мол, нет, отчего же, мадам очень даже молода и привлекательна, но Чен Линь продолжала атаковать его новыми вопросами, цепляясь за слова, перевирая ответы Роберта и делая вид, что неверно поняла его.

— Ладно, — сказала мадам Линь, заканчивая свой допрос, — скажи Валентину — так звали массажиста, — пусть закругляется. Пусть не забудет про крем. А ты, кстати, напрасно отворачиваешься. Может, для тебя я и старуха, но ты очень многому мог бы у меня научиться. Очень многому, что оценят твои молодые подружки.