Контора идёт по следу

Стремясь первыми «снять пенки», отчитаться наверх и схватить орденок на парадный мундир, они отстранили от участия в первом допросе Огородника профессионалов — того же Зайцева и двух его бойцов… Н-да… Головокружение от успеха — взяли шпиона! — перешло в самоуспокоение, обернувшееся преступным легкомыслием.

Черкашин выбросил свое грузное тело из кресла и зашагал по кабинету.

— Ведь они, эти горе-опера, должны были действовать так же, как в свое время заурядный полицейский чин, некто Джордж Джеймс Смит, проводивший личный обыск знаменитого разведчика Конона Молодого… Ну, ты многое слышал о нем. Он — прототип главного героя фильма «Мертвый сезон»…

— Разумеется, Виктор Иванович, о Молодом я наслышан! А вот о Смите слышу впервые и о том, чем ему обязан Конон, не знаю…

— Смит просто следовал ведомственным инструкциям и… не допустил самоубийства Молодого! Ведь у того на случай провала тоже имелся яд, чтобы уйти на тот свет, не попрощавшись со следователями… В общем, как мне рассказывал сам Молодый, дело было так.

* * *

После задержания Молодый был доставлен в Скотленд-Ярд, где ему предложили выложить содержимое карманов на стол и раздеться догола.

Осмотр обнаруженных вещей и составление описи продолжались долго.

Когда Дж. — Дж. Смит подал разведчику опись, тот заметил, что одна из его пишущих ручек была внесена как шариковая.

— Минуточку. Это ведь не просто дешевый карандаш. Это «Паркер», очень дорогая ручка с золотым пером…

С этими словами Молодый спокойно взял свой золотой «Паркер» и попытался свинтить колпачок.

Смит в одном прыжке, которому позавидовал бы и тигр, оказался на Молодом, повалил его на пол и завладел «Паркером».

После этого ручка, со всеми мыслимыми мерами предосторожности, была разобрана на части. В «Паркере», который Дж. — Дж. Смит принял за пистолет, находился яд…

Разумеется, ни один из отобранных у Молодого предметов его личного туалета, даже трусы, не были возвращены — их приобщили к остальным изъятым при обыске вещам.

Вот так, Олег Юрьевич, поступают профессионалы!

* * *

Черкашин пальцами пробарабанил по крышке стола и задумчиво произнес:

— Я успокаиваю себя мыслью, что самоубийство «Тригона» произошло не по причине головотяпства присутствовавших при этом оперов…

Мне кажется, ему попросту дали возможность тихо уйти со сцены, так как нити потянулись бы очень высоко, если бы он «запел». А деваться ему было некуда — «запел» бы обязательно!

Во-первых, многие, далеко не рядовые сотрудники Центрального аппарата КГБ, лишились бы погонов, потому что, имея на личной связи агента, не сумели разобраться, что он двурушник…

— Он что? Состоял в агентурном аппарате КГБ? — Удивлению Казаченко не было предела.

— Да-да. Этот мерзавец работал под псевдонимом «Стахановец».

Во-вторых, он располагал компрометирующими материалами на представителей высшей советской партийной номенклатуры, с которыми общался не только в служебной обстановке, но и был вхож в их семьи.

Вплоть до самого ареста его принимали в доме секретаря ЦК КПСС Русакова в качестве будущего зятя.

А там он мог наслушаться такого, что ни одному писателю-фантасту и в голову не придет… И на допросах он рассказал бы всё, что слышал в приватных беседах с кремлевскими небожителями. Уж поверь мне на слово, молчать бы Огородник не стал… Хотя бы из чувства мести!

А ему, агенту КГБ и ЦРУ, наконец, доверенному лицу члена Политбюро Громыко и секретаря ЦК Русакова было известно предостаточно!

Словом, его самоубийство устраивало многих и в КГБ, и в высшем руководстве Советского Союза… Да! Вот еще что я хотел бы добавить. После смерти Огородника Комитетом был издан приказ, предписывавший бойцам «Альфы» всех задерживаемых по подозрению в принадлежности к агентуре спецслужб противника раздевать догола, тщательно обыскивать полости на теле, а затем переодевать. Насколько мне известно, переодевают их в ведомственные спортивные костюмы…

Последующие задержания шпионов, работавших в пользу США, подтвердили правомерность этой практики. Как выяснилось позже, всем своим агентам ЦРУ в обязательном порядке вручало ампулы с моментально действующим ядом.

Делалось это вовсе не из гуманных соображений. Американцев заботило не облегчение участи агентов во время их пребывания в «застенках» КГБ, отнюдь. Их беспокоила исключительно безопасность американских операторов, работавших со шпионами.

Кроме того, ЦРУ пеклось о том, чтобы достоянием нашей контрразведки не стали методы его работы, способы поддержания связи, ухищрения — словом, всего того, о чем на допросах мог бы поведать провалившийся «крот».

* * *

Черкашин взглянул на часы и стал торопливо укладывать в сейф бумаги.

— Ну, мне пора на мероприятие! Видишь, как бывает. Начали мы с Зайцева и Петерсон, а закончили… Ну, ничего! Умные люди говорят: «Обучая — учишься». Учись, Олег Юрьевич, тем более что бесплатно! Да, чуть не забыл! Ты со своими «подопечными» вылетаешь завтра! В Центре торопятся, поэтому рейс перенесли на завтра. Готовься, Олег Юрьевич!

— Я, Виктор Иванович, родился 19 мая, в День пионерии… Поэтому: «Всегда готов!» И… на всё.