Контора идёт по следу

— Иешуа Га-Ноцри, и имя ему дали не греки… Но дело не в этом… Вы спросили меня о греках. Они тоже сделали значительный вклад в стартовый капитал, но где они сегодня? Они исчерпали свой ресурс как нация, генерирующая идеи, а остальные древние народы продолжают обогащать человечество…

— Ну а японцы, американцы? — не унимался Олег.

— Не более чем прилежные ученики, хорошо вызубрившие урок. Они лишь усвоили учебный материал, преподнесенный другими нациями-учителями…

Грубо говоря, есть два типа наций: дивергенты — способные генерировать идеи, неважно в какой области, экономике, культуре ли…

И те, чей удел репродуцировать, повторять идеи и открытия, сделанные первыми, или же внедрять в жизнь, то есть материализовывать их…

Разумеется, вторая группа способна усовершенствовать, обогащать идеи, появившиеся в умах дивергентов, но НЕ рождать их…

«Предъяви я эти записи о новой расовой теории на заседании парткома, — подумал Олег, посмотрев на диктофоны, — меня без выговора не отпустили бы, а то и о неполном служебном соответствие побеспокоились. Не затем меня сюда отрядили, чтобы… В общем, надо срочно переключать внимание старика, иначе мы скоро либо “Хавванагила” дуэтом запоем, либо “Зиг хайль!” закричим. Ближе к телу, Аркадий Соломонович!»

— Из ваших рассуждений следует, что Мао — представитель избранной расы, не так ли? — будто невзначай, заметил Казаченко.

Розенталь протяжно посмотрел на собеседника, глубоко вздохнул и с сожалением произнес:

— Я понимаю, Олег Юрьевич, у нас мало времени, пора возвращаться к Мао…

Помнится, я остановился на вопросе забора его «руды»… Так вот сначала нас преследовали трудности чисто технического порядка. Целых три дня мы потеряли, чтобы только обзавестись базовым материалом. И это при том, что все условия были созданы…

…Китайская делегация насчитывала более сотни членов. Ее расчленили таким образом, чтобы Мао, Чжоу Энь-лай и еще пара вожаков из китайского руководства проживали отдельно от рядовых коммунистов на госдаче по Успенскому шоссе…

Огромный особняк, каждому — отдельная комната с туалетом и душем.

Поскольку было неизвестно, в каком из номеров поселится наш пациент, пришлось срочно устанавливать во всех туалетах унитазы специальной конструкции, где раковина разделена на два отсека. Передний отсек служил резервуаром для мочи, а в задний поступала «руда», предназначенная для исследований…

Всё собранное попадало не в канализацию, боже упаси, — в специальные накопители, моче-калоприемники… И что вы себе думаете? Чтобы эти азиаты пользовались унитазами по прямому назначению? Ужас подумать, какое применение они им нашли. Они решили, что это — родники ключевой воды. Да-да, они оттуда пили!

— Ну уж прямо-таки пили…

— Да-да! Я вам больше скажу. Через день охрана доложила Лаврентию Павловичу, что все они не пользуются кроватями. Китайцы попросту не знали, для чего они, эти двуспальные сооружения…

Мао, не раздеваясь, спал на прикроватном коврике, остальные — в платяных шкафах!

Через наших переводчиков-китайцев — коренных москвичей — удалось выяснить причину этих, мягко выражаясь, восточных штучек.

Оказывается, всё руководство компартии Китая, скрываясь от властей, а потом воюя, всю свою сознательную жизнь провело в горах, в пещерах.

Стало ясно, почему они не имели представления об унитазах и кроватях. Да разве только это…

— Ну а спать в платяном шкафу?

— Это тоже имеет свое объяснение, Олег Юрьевич… Привыкнув жить в пещерах, они чувствовали себя в безопасности, только находясь в замкнутом пространстве, поэтому и забирались в шкафы. У медиков это называется агорафобией — боязнью открытого пространства.

Вы можете себе представить, чтобы ваш Горбачёв утолял жажду из унитаза, а на ночь устраивался в шифоньере, чтобы хорошенько выспаться перед заседанием Политбюро? Нет? Я тоже!

…Утром и вечером китайцы строем выходили во двор, приспускали портки, усаживались на корточки рядком или в круг — в зависимости от важности обсуждаемых политических вопросов — и оправлялись.

Конечно, охрана, получив строжайшее предписание, убирала после китайцев продукты распада обмена веществ, причем каждую горку — в отдельный бумажный пакет.

Потом уже другие вооруженные охранники доставляли их нам в лабораторию. Но попробуйте определить, где чья «руда»!

Пытались сначала использовать служебно-розыскных собак — след они не взяли… Что делать? Время идет, вождь нервничает — ему вести переговоры с Мао, а он о китайце ничего не знает…

Через три дня Берия доложил ему, что в китайских традициях оправляться на пленэре, не используя унитаз, поэтому-де взять кал Мао для исследований с целью создания его психологического портрета не представляется возможным.

На что Сталин ему ответил: «Лаврентий, ты мне за задницу Мао ответишь головой. Своей. На улице такой мороз, а ты не можешь усадить китайцев на унитазы! Передай им, что международное коммунистическое движение не простит товарищу Сталину, если они отморозят себе зады. Да и вообще, куда девалось наше русское гостеприимство?»