Контора Игрек

Они оба в броне (перед тем как подчиниться приказу Маршала, Римма успела надеть боевое снаряжение), но хотя бы сбить с ног, чтобы вспомнил, как его проучили на «Гиппогрифе»… Поль увернулся, погасил свой фонарь, надвинул на глаза прибор ночного видения и исчез в зеве арки. Теперь ищи его в потемках…

– Струсил! – крикнула Римма.

– Я не люблю драться с женщинами, – голос донесся откуда-то из-за стены.

– И спать тоже, – злорадно буркнула Кирч, но этот выпад остался без ответа.

Ситуация вернулась в исходное состояние, однако теперь Римма знала, кто прячется в темноте, и не боялась. Поль Лагайм – ее враг, и все же ее успокоило то, что это именно он, а не кто-то другой. По крайней мере, он не будет пытаться ее изнасиловать, а его стремление поступать согласно расхожим представлениям о так называемой порядочности делает его относительно неопасным.

И насчет зомбирования он ей голову заморочил. Покойник Груша после въедливых расспросов категорически заявил, что Зойг не был зомбирован. Оказалось, у Зойга давно уже были выявлены при тестировании подавленные гомосексуальные наклонности, сам он об этом не знал, поскольку материалы тестов хранились под грифом «Секретно». Его поведение ни у кого не вызывало нареканий (образцовый офицер, пример для товарищей), но встреча на Рубиконе с Лагаймом стала для него роковой: Зойг влюбился во врага. В общем, проглядели моральное разложение… История вышла гнусная и грязная, и Маршал, выслушав Грушино резюме, трехэтажно ругался, зато ничего мистического тут не было, и Римме пришлось с холодной яростью констатировать, что ее надули как простоватую деревенскую девчонку. Ничего, она с обманщиком поквитается… но сначала его надо найти в затопленных тьмой катакомбах.

Жизнь Поля была переполнена преследованиями, причем преследовали обычно его, а не наоборот. Лиргисо, Вероника Ло, «Контора Игрек», а до этого – агенты госслужбы безопасности на Манокаре (позже из охотников превратившиеся в коллег), и еще раньше, в детстве, какие-то странные призраки, насчет которых Поль так и остался в неуверенности, были они на самом деле или он их придумал. Сейчас его с угрюмой настойчивостью выслеживала в катакомбах Римма Кирч – то ли хотела убить, поскольку ожидала от него агрессии, то ли просто подчинялась инстинкту агента «Конторы», не задумываясь над тем, есть ли в этом какой-то смысл.

После столкновения на «Гиппогрифе» и фильма Саймона Клисса Поль составил о ней достаточно полное представление. Поступки, которые он оценил бы как неэтичные (хотя и мог бы, при определенных обстоятельствах, оправдать) – например, удар в спину в драке, или шантаж, или распространение заведомой неправды, – вызывали у Риммы Кирч ребячески восторженное отношение: это круто, попрание предрассудков толпы, игры для избранных! Не то чтобы ее восхищали все преступления подряд, но у нее был двойной стандарт: если грабеж совершит обкурившийся тинейджер с куцым словарным запасом или Саймон Клисс – это уголовщина, а если Маршал – это нечто продвинутое, и надо еще дорасти, чтобы это понять.

В ней даже внешне было что-то незрелое, от девчонки тринадцати-четырнадцати лет. Небольшой рост, пухлые румяные щеки, наивно-упрямые голубые глаза. В то же время в ее экономных плавных движениях сквозила неотвратимость убийцы со стажем.

Это даже к лучшему, что она здесь: лишний стимул, чтобы не уснуть. Спать ему нельзя (он не забыл о предсмертном обещании Лиргисо: «я буду навещать тебя в ночных кошмарах»), и принимать допинг тоже нельзя. Заэкранироваться, отгородиться? Он попытался создать вокруг себя защитную оболочку, но скоро понял, что ничего не получится. Проблема заключалась в том, что ему хотелось еще раз увидеть Лиргисо – неважно, живого или мертвого – и поговорить с ним о той истории, извлеченной из памяти Маршала. Может быть, вместе они смогли бы вспомнить новые подробности, заполнить пробелы? Этот интерес мешал Полю сделать оболочку непроницаемой, обязательно оставалась трещинка, лазейка для возможного контакта, из-за чего вся затея теряла смысл.

Рассудком он понимал, что лучше бы им не встречаться. От Лиргисо можно с равной вероятностью ждать и бескорыстной помощи, и какой-нибудь изощренной пакости, все будет зависеть от его настроения на данный момент.

Они с Риммой Кирч кружили по катакомбам, то сближаясь, то удаляясь друг от друга (наверное, у нее тоже был план подземных помещений, снятый Маршалом), пока наверху не послышались шум, приглушенные голоса, низкое мощное гудение какого-то аппарата. Люди с корабля, скоро они очистят от пыли верхний уровень и спустятся сюда.

Поль осветил фонариком план. Кроме «лабиринта Сефаргла», тут есть еще и катакомбы естественного происхождения, попасть туда можно через двери на пятом, восьмом и одиннадцатом этажах.

Он сейчас на девятом, а Римма на восьмом – судя по звукам, пытается открыть дверь.