Контора Кука

«Ни пуха ни пера!» — говорили ему его благодетели, прощаясь, и Паша всех посылал к чёрту, включая и тех, кто желал ему «перелома ноги и боли в горле», предварительно объясняя, что это немецкий аналог «ни пуха ни пера», но на вопрос, куда в ответ немцы посылают, ответить толком никто из них не мог, вот Паша и посылал их туда же.

«Или даже „кость в горле“?» — пробовал он вспомнить, немного ослабляя узел, а потом снова затягивая и требовательно оглядывая себя в зеркале.

«Грюс гот. Их бин Пафел Шестопалофф», — сказал он, протягивая своему отражению руку, и вспомнил ещё одно пополнение своего словарного запаса: немцы, по словам Шириных, называют собеседование Vorstellungsgespr"ach — «представительской беседой».

«То есть „воображаемой“, — шутили Ширины, — потому что „форштеллунг“ [1] — это и в смысле „воображения“…»

И ещё… Сам не зная чего вдруг, Паша вспомнил это «ещё что-то»… стоя перед зеркалом… а вот — то самое… что недавно назвал про себя «категорическим императивом», даже не зная, насколько при этом «как в воду глядит», да и не помня толком, что в точности подразумевал под этими словами Кант [2].

— Паша, я понял, что тебе нужно сделать, — сказал Ширин примерно две недели тому назад. — Тебе надо трахнуть Веру.

— Как это?

— Так. Соседку мою, Веру Комаровскую.

— Лев, ты шутишь?

— Если ты хочешь, чтобы она устроила тебя в свою фирму. Она это уже делала для одного юноши, он продержался там почти год — пока вдруг не сорвался и не улетел.

— В каком смысле?

— Да так, — Лев помахал «крылышками», — всё вдруг бросил и уехал обратно, вспомнил какую-то зазнобу… В фирме это не очень понравилось… Но главное — прецедент был. Ну что ты так на меня смотришь? Всем известно, что Вера любит молоденьких. У каждого свои слабости.

— Но я… Я не могу так, — сказал Паша.

— Na komm, [3] — сказал Лев, махая рукой теперь уже назад — через плечо… После чего обернулся и увидел, что жена вошла в гостиную.

— Лиль, оставь нас, — сказал он, — у нас тут мужской разговор.

Паша был уверен, что Лиля ему сейчас за такие слова выдаст по полной программе, он даже автоматически втянул голову — как всегда, когда между Шириными разражалась буря…

Но тут почему-то всё произошло иначе, Лиля сказала:

— Всё-всё, меня уже нет, — и так быстро покинула комнату, что Паша понял: они это обсуждали между собой.

Очевидно было, что его пребывание в доме Шириных затянулось.

Костью в горле он себя пока что не чувствовал, но… Может быть, он просто был недостаточно чувствительным, когда ставил себя на чьё-то место?

Но он и так понимал: затянулось.

Ширин не мигая смотрел Паше в глаза (в голове его при этом проносились достаточно банальные мысли: «Вот этот мальчик — это ведь я сам, Лев, только что двадцатилетней давности…»).

— Но я же не…

— Не?..

— Не плейбой, — сказал Паша, и Лев расхохотался:

— Это как? Умри, но не отдавай поцелуя без любви… Ну тогда как знаешь, братец. Но я советую всё же подумать. Тем более что Вера — женщина не только с большим аппетитом, но пока что и сама вполне аппетитная, — Лев поднял указательный палец, как будто рассказал очередной свой анекдот — про «О!».

— Она же мне в бабушки годится.

— Ну, это ты, положим, загнул.

— Да она и в молодости была не в моём вкусе!

— А это ты откуда знаешь?

— Да ты ведь сам показывал мне фотки, ваш архив… Нет-нет, — решительно помотал головой Паша, — вы меня, конечно, извините, я понимаю, как я вам надоел…

— Да… не так уж ты нам и надоел, — поморщился Ширин, — своих детей нет, ты видишь, а жилплощади — хоть отбавляй… После нашей московской каморки как-то даже чересчур — пусто, пустынно, как-то безлюдно… Можешь жить пока что сколько хочешь. Мы о твоём будущем беспокоимся, Паша. Взять на нормальную работу без разрешения на неё… Да и без визы — она у тебя давно истекла… Такое может только Вера.

— Она что у вас там — царь и бог? Это что, её собственная фирма, что ли?

— Нет, но…

— Ну так и что она там может решить, если работает «на дядю»?

— Не скажи. Её влияние велико… в том числе и на «дядю». И был уже прецедент, дядя понял, как это классно…

— В каком смысле? — сощурился Паша.

— Да нет, — засмеялся Ширин, — не в том. Выгодно!

— А…

— А ты что подумал? Ну, то есть да, Вера — женщина активная, и шефа она в своё время, может быть, тоже попользовала… но любит она молоденьких: когда-то они были на десять лет младше, а теперь уже в два раза как минимум, время ведь не стоит на месте… И ты, Павел, сейчас как раз подходишь… по всем статьям. Я уж, поверь, знаю её вкусы: ты, Павел, просто стопроцентный вариант! Да после того как ты её трахнешь…

— Нет! Лучше уж я уеду в Москву или вообще… домой.

— А где ж твой дом… — проворчал Ширин, — где ты будешь получать в десять раз меньше за ту же работу и где у тебя вообще не будет никакого будущего, кроме козлов, от которых ты и сбежал… Хочешь, чтобы они тебя там добили?

— Ну, это мы ещё посмотрим. Во всяком случае, с вашей Верой я этого делать не буду, прости.

— Ты что… боишься, что не встанет? Ну и напрасно! Комаровская у нас девка… ещё это… как говорится, в самом соку!

— Вот сам и… свою Комаровскую!