Конторщица-2 (СИ)

— Если ты поедешь на Олимпиаду, где будут иностранцы: спортсмены, тренеры, врачи, актеры, помощники и т.д. — ты легко сможешь найти там себе жениха. И если сможешь окрутить его (а ты сможешь) — то будешь жить в какой-нибудь Франции или Люксембурге и кушать каждый день трюфеля и лобстеры. Бренди заграничные пить будешь.

— Ты же сама сказала, что я старая, — ссутулилась Олечка и нервно поковыряла спинку лавочки ногтем.

— Да. Для нашего «колхоза» ты старая. А в Европе — это, между прочим, самый лучший возраст для женщин считается. У них женщины раньше тридцати замуж вообще не выходят (я точно не знала, было ли в 1980-х годах уже так, но старалась говорить, как можно убедительнее). Представь, поедешь в Москву на Олимпиаду и там какого-то шейха себе найдешь!

Олечка улыбнулась.

— Будешь жить в собственном замке на собственном острове на берегу моря. Слуги будут, бриллианты, гамбургеры! — продолжила искушать я.

Глаза Олечки затуманились.

— Но откуда там шейхи? — робко попыталась воззвать к голосу разума она, но прозвучало это крайне неубедительно.

— А ты хоть знаешь, что инициатором Олимпиады от Олимпийского комитета был барон Эдуард фон Фальц-Фейн? А у него, между прочим, личный замок в Лихтенштейне. И он приедет тоже. И не только он. Знаешь, сколько там других разных баронов и прочих богатых мужчин будет? Говорят, даже один арабский принц приедет, правда инкогнито. Для них твоя красота — каноническая, у них же своих красивых девок давно уже нету — инквизиция еще в средние века всех сожгла, поэтому все только от тебя зависит. Да даже простой футболист за границей знаешь сколько зарабатывает! Ого! Я уверена, что ты легко поймаешь себе иностранного жениха и выйдешь замуж удачно.

— Давай! — решительно сказала Ольга, глаза ее пылали инфернальным блеском. Она рвалась в бой.

— Э нет, сначала оформим отказ, и быстро. Времени-то пару дней осталось, — я посмотрела на нее добрыми глазами и продемонстрировала приглашение. — И комнату Риммы Марковны освободи. Ей тоже жить где-то надо будет.

— Но тут стоит Горшкова Л.С. — растерянно сказала Олечка, заглядывая на картонный листочек.

— Конечно, ведь приглашение выписано на меня. — кивнула я. — Но здесь только инициалы. Ты — Горшкова Ольга Сергеевна — О.С. Получается только одна буква «О» отличается. Я буду готовить документы от депо «Монорельс», и аккуратненько поменяю.

— А на приглашении?

— Я аккуратно дырочку сделаю, маленькую-маленькую. Пишущие машинки иногда прорывают бумагу. Там такая суета будет, поверь, никто к этой дырочке и не придерется. А в списки я тебя сразу запишу так, как надо.

— Так в каждой же делегации руководитель есть, — проявила трезвость мысли Олечка, — Оттуда. В смысле «сверху». Он же сразу все поймет. Кроме того, я же не буду на все эти мероприятия и собрания ходить. С этим как?

— Ой, да ладно тебе прибедняться, — снисходительно пожала плечами я, — с твоими-то талантами. Ты же актриса. Я-то тебя на сцене видела.

Ольга аж вспыхнула от удовольствия и согласилась, с радостью.

Фух, если получится все, как я и планирую, одной из головных болей будет меньше. В том, что семейство Горшковых доставит мне потом кучу хлопот я не сомневалась. А так, если Ольга упорхнет — то вопросы с комнатой и со Светкой отпадут, сами собой. И даже, если ей потом дадут пинком под зад, или никто из заморских женихов не клюнет — то мою квартиру с комнатой Риммы Марковны я до того времени уже разменяю.

Эх, еще бы Горшка куда-нибудь пристроить — и жизнь бы сразу заиграла по-новому!

Да. Вот такой вот я Робин Гуд.

Римма Марковна и Нора Георгиевна сидели во дворе на лавочке и мирно сплетничали, пока Светка в песочнице увлеченно лепила домики, а Лёля дремала рядом. Я прислушалась:

— Вы не правы! Она была тонкой и романтичной женщиной! Настолько интеллигентной, что даже своего супруга, Льва Генриховича, била по голове бюваром исключительно с репродукциями Тициана.

— Но, согласитесь, музицировала она всё-таки дурно.

— Зато так прелестно ухаживала за могилой Льва Генриховича, высадила там лиловую герань и душистый горошек…

— Но Лев Генрихович ненавидел герань.

— Полагаю, в этом и есть причина.

Я хихикнула, и соседки сразу меня заметили:

— О! Лидия! — замироточила Нора Георгиевна. — Когда освободишься — загляни ко мне, я приготовила для тебя дневники Гиппиус.

— А я — рагу и пирог с рыбой — лучезарно ухмыльнулась Римма Марковна, и посмотрела на Нору Георгиевну с победоносным видом.

— Говорят, французские ведьмы готовили рататуй из потрохов мышей и лягушек, — не удержалась от милого комментария Нора Георгиевна, и любезно при этом улыбнулась.

— Не знаю за рататуй, а уж синие книги — точно! — подколола в ответ Римма Марковна, елейным голосом.

— А я для вас — кое-какую информацию, — прерывая ответное возмущение Норы Георгиевны, тоже заговорщицки понизила голос до шепота я. — Конфиденциальную.

Римма Марковна и Нора Георгиевна аж встрепенулись. Мгновенно и Зинаида Гиппиус с «Синей книгой» и рагу были забыты, как несущественное.

— Светочка, — торопливо позвала Римма Марковна, — пошли-ка быстренько домой, пора компотик кушать!