Конторщица 3 (СИ)

— А ты кто такой?! — вызверилась на него тётя Зина, — мне Лариска говорила, что у Лидки очередной хахаль больно уж наглый. А мне насрать! Это моя квартира и никто меня отсюда не выгонит!

Она с размаху уселась на табуретку и с победоносным видом уставилась на Будяка.

— Я тебя сейчас вместе с табуреткой за ногу отсюда выброшу, — тихо сказал ей Будяк, да так, что она аж побледнела и победная улыбка сбежала с её лица.

— Хам!

— За взлом замка давайте пятьдесят рублей, — зло сказал Будяк, — и выметайтесь отсюда. Иначе сейчас вызову милицию и посажу вас за кражу со взломом.

— Какую ещё кражу? — взвилась тётя Зина.

— А у меня портсигар пропал, — мерзко улыбнулся Будяк. — Серебряный. Две штуки. А у Лиды цепочка и брошка. Золотые. Тоже две штуки.

Я вспомнила этот фильм и невольно фыркнула.

— Да ты насмехаешься над нами! — вскричала тётя Зина, — вот Шурка дрянь какую воспитала, простигосподи! Мы хорошо помним, что ты на свадьбе вытворяла! Все село до сих пор смеется!

— Пошла вон! — разозлилась я.

— Деньги хоть верни, — подал голос дядя Толя, правда звучал он не очень уверенно.

— Какие деньги?

— Что мы за квартиру отдали.

— Толя! Ты что?! — заорала тётя Зина, — это наша квартира и мы никуда с нее не уйдём!

Разговор пошел по кругу.

Я умоляюще посмотрела на Будяка. Он кивнул мне в ответ:

— Так, — сказал он, — отдаёте пятьдесят рублей за испорченную дверь и выметаетесь отсюда. А я взамен не буду вызывать милицию.

Тетя Зина завелась и начала орать. Она упомянула всю Лидочкину семью, саму Лидочку, её моральные устои, отсутствие воспитания, социальное положение и всё остальное, только нецензурными выражениями. Монолог её был экспрессивен.

В конце выступления, Будяк взял её в охапку и потащил к выходу под её ор:

— А-а-а-а-а!!! Люди! Людочки-и-и-и! Убивают! Мама-а-а-а! Ой, убил меня, сволочь! Помогите! Люди-и-и-и! — орала тётя Зина, вырываясь, за ней семенил дядя Толя и пытался возмущаться. Из квартир повыглядывали любопытные соседи.

Наконец, Будяк вытолкал тётю Зину за порог, за нею последовал дядя Толя, и запер дверь на внутренний замок (его не тронули).

Тут же в дверь заколотили со страшной силой. Затем раздался звонок. Звонили долго и настойчиво. Пока на площадке не послышались возмущённые голоса соседей.

Будяк вернулся на кухню, взял в руки сумку тёти Зины, нашёл там кошелёк, вытащил оттуда деньги, пересчитал, и нахмурился, покачав головой:

— Сорок два рубля только. Ну ничего, восемь рублей должны будут.

Тётя Зина долго что-то кричала под дверью, ей вторил говорок дяди Толи. Будяк подошел к двери, распахнул её, швырнул сумку тете Зине в лицо и захлопнул дверь. Вопли чуть стихли, но затем разразились с новой силой. Так продолжалось довольно долго. Через некоторое время голоса стихли. Во дворе зарычала машина и уехала.

— Уехали, — сказал Будяк. — Зря ты не захотела милицию вызвать. Детский сад прямо.

Я пожала плечами.

— Ты пойми, Лида, — сказал Будяк. — Они же сюда всё равно вернутся. И в это время меня может не быть рядом.

— Я не хочу милицию, — упрямо сказала я, — Римма Марковна здесь не приписана. И Светка. Сейчас выяснения все эти начнутся. Не хочу.

— Лида, тебе нужно срочно привести дела с приписками и квартирой в порядок, — покачал головой Будяк. — Опеку над Риммой Марковной ты почему до сих пор не оформила? Сама же видишь. Да и твои жадные родственники не успокоятся, пока не найдут лазейку, как тебя отсюда сковырнуть. И ты радуйся, что в своей глупости или наглости, они ещё у юриста не проконсультировались.

Я всхлипнула. От напряжения последних дней слёзы покатились по щекам.

— Иди сюда, — и я очутилась в крепких объятиях.

Глава 23

После трех дней отгулов, которые пролетели хоть и в хлопотах, но так приятно и замечательно, возвращаться к работе было непросто.

Я вошла в свой кабинет и со вздохом вытащила увесистый блокнот в коленкоровой обложке. Здесь у меня были все планы и прочее. Я углубилась в планирование на ближайшие дни и так увлеклась, что резкий телефонный звонок заставил меня аж подпрыгнуть.

Звонили по внутреннему.

— Слушаю, — сказала я в трубку деловым тоном.

— Лидия Степановна, а зайди-ка ко мне, — рыкнул в трубку Иван Аркадьевич. Голос его не предвещал ничего хорошего.

— Конечно. Сейчас буду, — ответила я, но в трубке уже шли гудки.

Даже не дослушал.

Ну ладно.

Я схватила блокнот, ручку и заторопилась к начальству.

В кабинете сидел Иван Аркадьевич, надутый и сердитый. Рядом, чуть в стороне, на стуле, примостилась Аллочка, которая записывала что-то под диктовку.

— Разрешите? — спросила я.

Аллочка повернула голову на звук моего голоса и сделала большие глаза. Ещё один тревожный звоночек. Шеф был явно не в духе, и даже более чем.

Ну что ж, посмотрим.

За собой никакой вины я не чувствовала. Всё у меня было выполнено абсолютно идеально и в срок. Что же опять?

Иван Аркадьевич что-то черканул у себя в бумагах и, наконец, поднял тяжелый взгляд на меня:

— Что, Лидия Степановна, наотдыхалась? — спросил он таким тоном, что мне чуть не поплохело.

— Да, спасибо, — ответила я нейтрально.

— А квартальный отчёт почему запорола?