Конторщица 3 (СИ)

Пётр Иванович Будяк. Блудняк, мать твою так! С тобой всё сложнее и проще. Буду ли я тебе мстить? Не знаю. Ты столько сделал для меня и моей семьи. Поэтому гадить тебе я не стану из чувства благодарности за всё былое. Но вот в моём близком круге ты никогда уже не будешь. Вот так вот.

И до кучи запишу сюда и Витька. Ларискиного мужа, неудавшуюся любовь Лидочки. Мне ты ничего не сделал, Витёк, но вот за Лиду, чье тело занимает моя душа, я должна отплатить. И я это сделаю. Обязательно сделаю.

Я глубоко вдохнула сыроватый от озёрной тины, пахнущий аиром и белокрыльником воздух и потянулась. Всё. Вот теперь, наконец, всё.

— Лида! — послышался такой знакомый голос сзади. Сердце, успокоенное таким вот нехитрым аутотренингом, сделало кульбит и опять предательски забилось пойманной птичкой.

Я сквозь зубы ещё раз вдохнула воздух и мощным усилием воли велела себе успокоиться.

И когда Будяк спустился, я была уже практически спокойна. Практически. Трясущиеся опять руки я спрятала между коленками.

— Лида! — сказал Будяк, чуть задыхаясь от бега, — давай поговорим.

— Говори, — пожала я плечами максимально равнодушно. — Только не долго. Дела у меня.

— Лида, — хрипло прошептал Будяк, усаживаясь рядом. Он протянул руку к моей щеке, но, наткнувшись на мой взгляд, одёрнул её.

— Ты сердишься, душа моя, и имеешь право, — виновато сказал Будяк. — Прости меня, пожалуйста.

— С чего мне на тебя сердиться, Пётр Иванович? — удивилась я, — ты свободный человек, имеешь право проводить своё время, как угодно, и с кем угодно. Это я должна попросить у тебя прощение за то, что перевернула бидон. Молока небось много на пол пролилось? Тебе убирать всё пришлось, да? Агриппина Ивановна ругаться теперь будет.

— Лида! — в голосе Будяка послышалась досада. — Ну при чём тут бидон?! Я сглупил. Не удержался. Когда появилась ты, у меня словно все перевернулось внутри. Я так тебя захотел, что прямо сил нету, так было волнительно. А ты только раззадоривала меня, а сама отвергала. Твоё пренебрежение разрывало мне сердце. Понимаешь, я взрослый мужчина со своими потребностями. Ты уехала, а я не мог тебя дождаться. А тут как раз заглянула Нинка. И я не удержался. Я думал, что мы по-быстрому, всего разочек, и никто не узнает. Откуда же мне было знать, что ты раньше с командировки своей этой вернешься?! Эх, судьба-злодейка…

Он говорил ещё долго. Горячо. Убедительно. А я сидела и смотрела на него. Всё-таки хорошо, что я всё это вовремя увидела и розовые очки спали.

— У тебя всё, Пётр Иванович? — спросила я, вставая. — Мне уже нужно бежать.

— Ты не простила.

— Не фантазируй, Пётр Иванович. Мы все здесь взрослые люди. И я тебя вполне понимаю.

— Обиделась.

— Да нет, — улыбнулась я, — ладно, побегу я. Пока.

— Лида…

— Всё, Пётр Иванович, мне пора, — я развернулась и пошла быстрым шагом вверх, к дому. — Нужно ещё Светку у Роговых забрать.

Будяк остался сидеть у пруда. Я не удержалась, оглянулась. Он сидел, сгорбившись и низко опустив голову, лицо он закрыл руками.

В доме витал запах кислой капусты и моих разбитых вместе с банкой надежд. Я тщательно поубирала все следы своей эмоциональной несдержанности. Гадский Будяк. Из-за него я разбила последнюю банку капусты. И своё сердце.

Уже на выходе, я вспомнила о куртке. Зачем она мне? Отдавать Будяку после всего этого даже не смешно. А хранить у себя как воспоминание — не хочу. Но и выбросить её жалко. Всё-таки импортная, дорогая вещь. И я придумала, схватила куртку, аккуратно сложила в свёрток и отправилась к Роговым.

У Роговых было весело. Играли в лото на желания. Чета Роговых, Зинаида Ксенофонтовна, Галя (которая Глиста) и моя Светка. Все весело хохотали и пытались уличить Сергея Сергеевича, что он жульничает.

— Добрый день, — улыбнулась я, — весело тут у вас.

— Присоединяйтесь, Лидия, — предложила Зинаида Ксенофонтовна.

— Спасибо, в другой раз. Я за Светой пришла.

— Мама! — воскликнула Светка, — мы сейчас доиграем, и я сама приду! Мы же должны отыграться!

— Счёт восемь — четырнадцать! — подзадорил её Рогов хвастливым голосом. — Вам проще сразу сдаться.

— Ну уж нет! — возмущённо закричали Галя и Света хором.

Я поняла, что в ближайший час вытащить Свету из-за стола с лото нереально.

— Ладно, доигрывай, только не долго, — согласилась я.

— Как там Римма Марковна? — спросила Зинаида Ксенофонтовна, выкладывая карточку. — У меня два двойных зайчика!

В ответ послышалась сердитые голоса девчонок.

— Нормально уже, — ответила я, — сегодня вечером забирать будем.

— Я могу вас свозить, — предложил Рогов и посмотрел на карточку. — А у меня — лисичка и медведь!

— Спасибо, Сергей Сергеевич, я буду вам очень благодарна, — улыбнулась я, — вы и так меня всё время подвозите. И вот, смотрите, что я вам из Москвы привезла.

Я протянула свёрток Рогову.

— Что это? — удивился он.

— Куртка. Венгерская.

— Да что вы! Что вы! Сколько мы вам должны?

— Это подарок.

Я впихнула отнекивающемуся смущённому Рогову злосчастную куртку и ушла домой.